Лейб-хирург
Шрифт:
Сажусь и осматриваюсь. Просторная комната, похоже, что учебный класс. Столы и стулья сдвинуты к противоположной стене. В освободившееся пространство втиснуты три железные койки. На одной сижу я, на соседней сладко посапывает Миша, третья пустует, хотя постель смята. Спали мы не, раздеваясь, только скинули кители и ботинки. Место для ночевки нам отвели гвардейцы. Я сказал, что будем дежурить у постели императрицы по очереди, вот они расстарались. Импровизированная палата, в которой лежит Мария, за соседней стеной.
Намучались мы с ней. В последний раз я ставил аппарат Илизарова лет пять назад, и,
Но сделал. Напоследок обильно обработал свечением опухшую ногу императрицы. Это выдоило из меня оставшиеся силы — денек выдался нелегким…
Императрицу на носилках перенесли в специально оборудованную по моему указанию палату в казарме. Здесь она будет под охраной. Кто их знает, террористов? Могут попробовать довершить начатое.
В коридоре ко мне метнулся цесаревич — ждал окончания операции под дверью.
— Как мама?
— Все хорошо, ваше императорское высочество, — сказал я, — операция прошла успешно.
Сейчас отнесем ее в палату, а там будем дежурить по очереди: я, Михаил Александрович и Елизавета Давидовна.
— Амне можно?
— Если не станете шуметь.
— Спасибо, Валериан Витольдович! — он потряс мне руку. — Я этого не забуду! Вот увидите!
Я в ответ кивнул. Плевать мне было в тот миг на все обещания. Переложив государыню на кровать и оставив возле нее Лизу с цесаревичем, мы с Михаилом вышли в коридор.
Хотелось поскорее добраться до какого-нибудь топчана и бросить на него усталые кости.
Думаете, получилось? Не тут-то было! Меня тут же перехватил Бурденко, как-то узнавший об окончании операции.
— Как прошло, Валериан Витольдович? — спросил тревожно.
— Внорме, — буркнул я недовольно. — Жить будет, ходить — тоже.
— Надо всем сообщить. Ждут-с!
Он ухватил меня за рукав и потащил за собой. Мы поднялись по лестнице, прошагали коридорами и вошли в роскошную, высокую дверь. Там у меня зарябило в глазах от обилия золотого шитья и блеска орденов. Кабинет командира гвардейского полка, куда притащил меня Бурденко, был полон мундирами начальства. Среди генеральских эполет терялись серебряные погоны военных врачей — тех, которые приехали со мной. К ним добавились Вельяминов и Елаго-Цехин, и вот все сейчас смотрели на меня. Я откашлялся.
— Операция прошла успешно, господа! Государыня спит, ее жизни ничего не угрожает.
Толпа радостно загомонила. Сановники и врачи окружили меня и стали жать руку. Едва не оторвали. То ли старались выказать благодарность, то ли отметиться перед тем, кто спас жизнь императрицы. Хотя она выжила бы и без меня.
— Господа! — внезапно сказал важный тип с бородой, одетый в расшитый золотом мундир. Я узнал премьер-министра. — Нужно объявить весть народу. Думаю поручить это Валериану Витольдовичу. Он лейб-хирург государыни, оперировал ее, ему, как говорится, и карты в руки. Как думаете?
— Правильно, ваше высокопревосходительство! — загомонили вокруг.
Мою робкую попытку возразить не заметили. Мы вышли из кабинета, затем — из казарм, и толпой повалили к Спасской башне. Туннель проезда — и вот мы на Красной площади. На миг мне поплохело. Всю площадь — от края до края, заполняла толпа, она бурлила и гомонила. С
— Сюда, Валериан Витольдович! — указал премьер-министр на стоявший у въезда броневик (когда успели пригнать?). — Не то не увидят.
Ну, да, Мавзолея здесь нет. Есть лобное место с памятником Минину и Пожарскому — они здесь тоже отметились, но к нему сейчас не пробиться. Подскочившие солдаты помогли мне взобраться на плоский верх башни. Я встал как Ленин на памятнике у Финляндского вокзала в Петербурге, осталось только протянуть руку вперед и произнести: «Товагищи!..»
— Держите, ваше высокородие! — солдат подал мне жестяной рупор. Я взял, приложил малый раструб ко рту, повернулся к площади и ощутил на себе тысячи взглядов. По спине пробежал пот. Ну, не трибун я, не умею выступать перед толпой — случая не было. Я врач, а не политик. Как мне к ним обратиться? Господа? Судя по одежде стоявших в первых рядах, господами тут не пахнет. Мещане, мастеровой люд, хотя кое-где видны котелки и цилиндры.
Товарищи? Не поймут. Граждане? Не принято…
— Слушайте меня, люди! Я лейб-хирург императорского двора Довнар-Подляский. Сегодня утром злодеями был взорван Кремлевский дворец. Погибли десятки людей, в том числе женщины и дети. Но главной своей цели злодеи не добились. Они метили в государыню, а она уцелела, хотя была ранена. Несколько минут назад завершилась операция. Заверяю вас, как врач, государыня будет жить…
«И вернется к управлению страной», — хотел добавить я, но не успел. Толпа радостно заревела, вверх полетели картузы, кепки, котелки и шляпы. Люди кричали и обнимались. Я стоял на броневике и растеряно смотрел на это безумие. Мне, человеку из другого мира, трудно понять, что значит для этих людей монарх. Представьте, что в той, оставленной мной России, занедужил президент. Собралась бы на Красной площади толпа? Ждала бы известий? Сомневаюсь…
С колокольни Ивана Великого ударил и рассыпался веселым перезвоном благовест. Быстро церковники подсуетились! Звон плыл над Кремлем, Красной площадью, всей Москвой, и он красноречивее любых слов говорил о радостной вести. Некоторое время толпа на площади слушала его, истово крестясь, а затем стала потихоньку растекаться по улицам. Пошел ия…
Пора… Я встал и обулся. Ботинки мои кто-то надраил до блеска, вчера они были изгвазданы в известке по самое не могу. Мундир тоже почистили, а вот на брюках следы известки остались. Я оттряхнул их ладонью. На столе обнаружился таз, кувшин с водой, кусок мыла и простое солдатское полотенце. Я умылся. Руки ощутили щетину на лице. Побриться не мешало, но бритвенными принадлежностями гостеприимные хозяева не озаботились.
Поискал глазами зеркало — тоже нет. Пригладил волосы влажной ладонью, надел мундир и вышел в коридор. Надо навестить пациентку.
У дверей в палату императрицы стоял караул из гвардейцев. Штыки примкнуты к винтовкам, вид суровый, но меня не остановили. Я толкнул дверь и вошел. Оп-па! А где Лиза? У кровати императрицы на придвинутых стульях сидели цесаревич Михаил и… Ольга.
Успела, значит, вернуться. Государыня не спит, похоже, воссоединившаяся семья активно общалась, и мое появление прервало этот процесс.