Лейла. Навстречу переменам
Шрифт:
– Ох, спина моя спина… – по-старчески простонал профессор, разгибаясь, когда мы, наконец, добрались до его каюты. – Стар я уже играть в шпионские игры.
– Да вы еще всем нам фору дадите, Тимуран-аха! – не согласилась я.
– Конечно-конечно, – покряхтывал он, – вам, молодым, не понять старика…
Я поняла, что профессор присел на своего любимого конька и с него не слезет, пока его внимание не займет что-то интересное. Поэтому поспешила задать интересовавший меня вопрос:
– А что такое Огонь глубин?
– И все-то тебе интересно… – все еще ворчал профессор, однако быстро увлекся темой разговора и перестал брюзжать: – Огонь глубин – очень опасное в море вещество. Если его поджечь, то потушить уже невозможно…
Греческий огонь! Я как-то
В подтверждение этих мыслей профессор продолжил свой рассказ:
– …По слухам, Огонь глубин изобрел все тот же одаренный, что делает пиратские метки. И его состав держится в строжайшем секрете. Купить его невозможно. Пиратская верхушка сама решает, кому и сколько доверить сосудов с этим веществом. И если они узнают, что хоть один был продан или отдан не тем людям… В общем, для твоего отца наличие подобного оружия и великая честь, и великая угроза… Теперь нам не стоит заходить в порт Новерлина, потому что есть вероятность, что этот выкормыш шакала сдаст информацию о наличии на «Ласточке» Огня глубин властям. Просто так, чтобы отомстить. Пираты открыто к нам больше не полезут – никто не захочет потерять свой корабль, но напасть безлунной ночью исподтишка могут, поэтому, уверен, ночью твой отец усилит дозор.
– Куда же мы причалим?
– Это в Фаргоции проблема с портами. В Тализии же много приморских городов. Просто нам нужно немного отклониться от намеченного маршрута. Ладно, детки, побудьте тут, а мне нужно поговорить с Ратмиром-аха.
Он покинул каюту, а я задумалась – какие еще сюрпризы и открытия ждут меня в этом мире?
Однако дела будущего – это дела будущего, а прямо сейчас меня беспокоила полная неспособность дать отпор в самой банальной мальчишеской драке, не то чтобы дать отпор противнику посерьезнее, и тем более я не владела оружием. Наверняка дворянских детей обучают этому с детства. А я даже просто правильно держать в руках меч не умела. Разве что нож для приготовления блюд. И по насупленному виду Ромича поняла, что он думает о том же.
***
Уже этим вечером, когда отец освободился от своих дел, я озадачила его обучением меня бою. Нужно было видеть его лицо! Сначала он осознал саму проблему, а потом и что ему придется обучать собственную дочь держать в руках оружие! Ему! Обучать! Девочку! Дочку! Бою! С холодным оружием!
– Это кошмар… – он закрыл лицо руками и буквально рухнул на стул. – Я не могу допустить подобного! Женщина не должна брать в руки оружие!
– А где ты видишь женщину? Перед тобой сидит мальчик, – спокойно парировала я. – Этот мальчик будет стоять перед учителями тализийской университетской школы. И когда на тренировочном поле этому мальчику дадут в руки тренировочное оружие, он не должен ударить в грязь лицом, иначе вся его легенда затрещит по швам. Ты же сам мне только что сказал, что каждый уважающий себя дворянин учит сыновей бою с холодным оружием чуть ли не с пеленок.
– Но ты при всем желании не сможешь за тот срок, что остался до начала занятий, подтянуться до того уровня, который показывают твои сверстники!
– Да не надо мне прямо такой же уровень! – Несмотря ни на что, он не отметал сходу возможность моего обучения такому чисто мужскому занятию. Удивительный человек, а учитывая реалии этого мира – просто невозможный, и нужно было этим пользоваться. – Можно сказать, что я жил в обедневшей дворянской семье, отец погиб, скажем, на охоте, когда я был совсем еще крохой. Обучать меня было некому, но держать в руках саблю я все же научился.
Отец, наконец, отнял руки от лица.
– Ну-у… вполне правдоподобная легенда.
– Да, но драться холодным оружием меня все равно нужно учить. И чем скорее, тем лучше.
Отец снова спрятал лицо в ладонях
– Нет! Н-не могу! Ты хоть понимаешь, насколько это дико – обучать бою на мечах девочку, собственную дочь!
– Я знаю, что дико делать из девочки рожающую одаренных детей безгласную самку, у которой отнимают этих самых детей сразу после рождения. Дико каждый раз передавать ее дальше тому, кто выгоден королю и кто больше заплатит, вовлекая в этот нескончаемый круг до тех пор, пока несчастная не умрет или не сойдет с ума! – На этот раз лицо отца исказила самая настоящая судорога. А я присела с ним рядом, положила ладошку на напряженное плечо и тихо продолжила: – Отец, я знаю, что в этом мире много несправедливости. Много такого, о чем таким маленьким девочкам, как я, знать вообще не нужно. Но я знаю. Знаю и хочу научиться противостоять тому, что сильные миры сего приготовили для таких, как я. А для этого мне нужно самой стать сильной, нужно научиться таким вещам, о которых раньше даже ты не думал, не то что я. И одной мне это сделать очень сложно…
Отец накрыл мою руку, лежавшую на его плече, своей, а потом и вовсе обнял:
– Ох, Лейла, Лейла… Какой нелегкий путь приготовил для тебя Всевышний! Мне страшно представить, как ты будешь его преодолевать! Но я твой отец, и кому как не мне помочь тебе в этом. – Он погладил меня по голове и, поцеловав в лоб, посмотрел в глаза. – Я знаю, ты у меня сильная! И даже знаю в кого, – он тепло улыбнулся. – Когда-нибудь я расскажу тебе о такой же сильной женщине, и ты со мной согласишься. Когда-то, узнав о тебе, она сказала. «Береги ее и помогай, чем можешь. Ее путь не будет легким. В твоих силах сделать его менее тернистым»… – Я слушала, это открыв рот, и в голове рождалось очень много вопросов, а отец продолжал: – Сомневаюсь, что навыки боя сделают твою жизнь проще, но с завтрашнего дня мы начнем тренировки…
Я крепко обняла отца, и несколько минут мы просто сидели, размышляя и радуясь, что есть друг у друга.
– Отец, а можешь показать пиратскую метку? – решила я воспользоваться моментом.
– Что? И об этом уже узнала?
– Ну, пожа-а-алуйста.
– В такие моменты ты очень похожа мать, – усмехнулся он.
А мне отчего-то вспомнилось, как он рассказывал, почему назвал этот корабль «Ласточкой». Ведь это не очень характерное название для эльмирантийского или даже туранского корабля. Оказалось, что моя родная мама – Аврора, которой уже давно нет на этом свете – рассказала ему, что в детстве ее часто называли ласточкой, так как она была жуткой непоседой, но могла надолго замереть на месте, наблюдая за птенцами ласточки, гнездо которой располагалось прямо под козырьком беседки, что стояла у них в саду, а потом так же стремительно, как и птицы в нем, выбегала прочь и носилась по саду.
– Смотри, чего уж тут, – и отец достал из-за пазухи пиратский медальон.
На нем был изображен спрут, который особенно ярко и неестественно светился на темном фоне камня, и перепутать амулет с каким-либо другим было просто невозможно даже на расстоянии.
Я провела по нему пальцем:
– Красивый.
– Да, вещица сделана со вкусом.
В этот момент в каюту постучались, и он спрятал амулет за пазуху.
***
Но ни на следующее утро, ни через день мне в руки оружие не дали. Первым делом нас с Ромичем начали подтягивать физически: отжимания, упражнения на пресс, ловкость и развитие кистей рук. До этого мне казалось, что с физической подготовкой у меня проблем нет, а теперь поняла, что раньше у меня работали совсем другие группы мышц. Помогала наработанная этим телом с ранних лет выносливость. Ведь мне уже с пяти лет нужно было успевать гораздо больше земных сверстников. Но поначалу я все равно выдыхалась быстрее, чем хотелось бы. Выручал, как ни странно, отец, но не в том смысле, что снижал нагрузки, а в том, что каждый вечер перед сном, когда я уже просто валилась на свою койку, делал мне массаж, разминая натруженные мышцы и разгоняя молочную кислоту. Честно говоря, поначалу было очень больно, но к концу массажа я всегда засыпала.