Лейтенант империи. Часть вторая
Шрифт:
Стоило один раз зачерпнуть и поднести ко рту получившееся блюдо, как сразу стало не до воспитания. В животе зарычало, а рука на черпательном маршруте ускорилась. Ребята не отставали. Окружающее пространство наполнилось звоном и скрежетом.
— Хорошо-то как, — протянул Анджей, отрываясь от кастрюли и облокачиваясь о ствол дуба. Я же с ним согласился, но молча, сосредоточившись на приятном тепле в животе. Оно распространялось на всё тело. Расслабляло, уговаривало поспать.
— И не говори, — поддержал его Бобёр,
— Ну, чаю-то мы попили, — не согласился с ним Гадел.
— А толку от него? — Гусар доломал последнюю сосиску на дне кастрюли и отправил кусочек себе в рот. — Только в подгузник по-тихому сходить, зато сейчас живот набит.
— Я счас лопну, — Чуватов, раскинув руки, улёгся на траву и повернул ко мне голову, — командир, а где мы ночевать будем?
— Спрошу у Альберта Викторовича, — пожав плечами, я продолжил бороться со сном. Правда, пока безрезультатно. Сон выигрывал: глаза уже с трудом открывались после моргания.
— А можно и не спрашивать, — Пруха повторил манёвр Рифката, только ещё и травинку сорвал, чтобы зажать её губами. Колосок на вершине стебля тут же заходил в разные стороны, а Прохор мечтательно добавил: — заночуем здесь, под открытым небом. Как в походе.
— Костёр разведём, — протянул Бобёр, — романтика.
— Нафиг такую романтику, — пробурчал Миша, — хочу удобств, нормальный душ и унитаз, а не в доспех ссать.
— Ха, а помнишь, как Стёпа отливал на корабле, — рассмеялся Бобёр, и я тут же вспомнил капрала Агашкова. Только смеяться не захотелось, да и сонливость, как рукой сняло: Степан погиб на Тау Метам.
Смех Серёги резко оборвался, и повисла неловкая тишина. Видимо, все подумали также, как и я. Мы сейчас здесь, живые и здоровые, а Стёпа в земле. Эх, а сколько ещё парней там осталось?
— Будет война, будут еще погибшие, — протянул Анджей, — на Тау Метам по-другому было. Неожиданно. А тут….
— Да, думать о будущих потерях тяжко, — вздохнул Бобёр, — даже аппетит потерялся.
— А ты не думай, — бросил Гусар, тоже размещаясь лёжа на траве. — Голова она не только чтобы думать, но и чтобы в неё есть. Вот и ешь сейчас, а придёт война, будешь думать.
— Поздно, — Гадел поднялся на ноги и огляделся, — мысль уже пришла, так что надо отвлечься, иначе тоска сожрёт.
Все тут же посмотрели на меня. Глаза ребят так и спрашивали: «Чем займёмся?».
— Всегда можно лечь спать, — пришёл на помощь Гвоздь, но она мне была не нужна.
— Надо собрать взрывчатку, которую Фея разбросал по парку и дворцу, — я вывел на экран коммутатора план территории с пометками. — Гвардию привлекать не будем, постарайтесь сделать это незаметно.
Ребята кивнули. Распределил их по секторам и добавил:
— Сносим всё сюда, и дежурим по очереди, — я занял место Анджея у ствола дерева, — охраняю первым, хочу посмотреть ролики
— Дело твоё, — Гадел переступил с ноги на ногу, — но я бы не рекомендовал.
— Вы видели? — вскинулся я, — там всё так плохо? Почему мне не сказали?
— Не так чтобы, — протянул Анджей, — но ты расстроишься.
Ребята ушли бродить по парку, а я набрал имя блогера в поисковике. Нужная страница нашлась сразу. Ролики тоже. Цифры под ними гласили, что их посмотрели сотни миллионов раз.
Что ж, я запустил один из них, буду без трехсот лямов первым.
— Смотрите, морпеха укачало, — раздался из инфопланшета не слишком приятный голос и пошли кадры, как ребята тащат Фею из шаттла. — Да, да, МОРПЕХА, УКАЧАЛО….
Глава 4
Смотреть все ролики не стал. Хватило парочки. Про укачивание, и топа по просмотрам — «морпех бухает, пока его друзей метелят гвардейцы».
Как догадается любой знающий нашу историю человек, на этом видео мы с бойцами посетили тренировку гвардии в зале.
Не хочу приводить все комментарии блогера к нашим боям. Особенно к поединку Феймахера и моему.
Фраза: «Смотрите, он атаковал кулак противника носом», — там самая безобидная. А прозвище «боевая сосиска» и сравнение глаз Боброва с грустным взглядом сутулой собаки являются верхом дипломатии и примитивных, набивших оскомину шуток. Но людям такое нравилось. Лайков и злых комментариев они оставили вагон и ещё десяток вагонов прицепом.
Ролики закончились, и меня накрыло такой волной злости, что полопались капилляры в глазах. Убил бы. Клянусь. Нашёл бы и разорвал на куски. Как же ему повезло отделаться пулей снайпера. Я б ради него поступился своим обещанием отказаться от пыток. Вот же ж гнида!
От гнева, как это ни странно, меня спасли гвардейцы.
После дневных событий патрули усилили. Бойцы повысили бдительность и просто не смогли пройти мимо моих ребят.
Гвардейцы заметили, что те собирают взрывчатку. Обалдели, и пришли ко мне разбираться.
Спасибо им за это.
Воспользовался возможностью выпустить пар. Задвинул пафосную речь в ответ на претензии поручика. Жестами показал, где и как я вертел чужие претензии. И теперь два десятка краснодоспешных ползали среди кустов и помогали моим бойцам.
Прошу прощения. Три десятка. Ещё один отряд патруля присоединился к своим товарищам. Причём добровольно. Нельзя же назвать принуждением косые взгляды и возмущенные лица тех, что уже помогали.
Уловив краем уха тихое, но особенно витиеватое оскорбление в свой адрес, я расплылся в улыбке, а на душе потеплело. Вот это я понимаю. Вот это по-нашему. Пусть ругаются, главное, что слушаются.
— Сделал гадость, в душе радость? — хмыкнул Гвоздь, подходя ко мне с очередной охапкой проводов и детонаторов.