Лейтенант космического флота
Шрифт:
Дверь узла связи раскрылась, пропуская меня внутрь, доступы старшего помощника открывали передо мной любые замки. Или почти любые.
Каргин меня увидеть не ожидал.
— О, Алексей! — воскликнул он. — Какими судьбами?
Я оглядел тесную и загромождённую аппаратурой каморку. Каргин сидел в наушниках, но, завидев меня, стянул их на шею. Всё равно связываться пока не с кем, а со станцией можно было поговорить и без него, подключившись напрямую.
— Навестить нашего повелителя радиочастот, — усмехнулся
— Не верю, — сказал Каргин. — Выкладывай, с чем пришёл.
Я закрыл за собой дверь.
— А ты связь заглушить можешь? — спросил я.
— А надо? — спросил он.
— Вполне возможно, — сказал я. — У нас тут на корабле крыса завелась.
Он нахмурился, не вполне понимая, о чём я толкую.
— Кто-то сливает данные, — пояснил я. — Пиратам. Они в курсе происходящего на эсминце.
— Может и не сливает, — покачал головой младший лейтенант. — Может, взломали.
— Сильно сомневаюсь, Дима, — сказал я. — Готов поставить месячную зарплату, что у нас течёт.
— Ну, спорить не буду, — хмыкнул он. — Если надо заглушить, могу и заглушить, но это, мягко скажем, нарушение инструкции. Мы должны быть на связи.
— А в чём проблема тебе быть на связи, а всё остальное глушить? — спросил я.
— Ты в курсе, как глушилка работает? — усмехнулся связист.
Надо признаться, в тонкостях работы установок РЭБ я разбирался слабо. Основной упор в моём обучении делался совсем на другое, а связь мы затрагивали лишь поверхностно.
— Расскажи, — хмыкнул я.
— Тебе кратко? Или лекцию прочитать? — спросил он.
— Кратко давай. Лекций мне в Академии хватило.
— Вот эту хреновину видишь? — он ткнул пальцем в громоздкую железную коробку с целой кучей кнопок, датчиков и экранчиков на поверхности. — Включим её, и в радиусе… Ладно, ты же кратко просил. Создаётся поле тишины. Глушатся все диапазоны, все сигналы. И наша связь тоже.
Я задумчиво хмыкнул, глядя на аппаратуру глушения. Пожалуй, этот вариант подойдёт.
— А сымитировать неполадку связи получится? — спросил я.
— Думаю, да, — пожал он плечами.
— Отлично. Я тебе маякну, когда надо будет. Когда со станции уйдём, — сказал я. — Только никому ни слова.
— Само собой, — буркнул связист.
— Давай, увидимся, — улыбнулся я.
— Или услышимся, — отозвался он, снова надевая наушники.
Я вышел из его каморки. План складывался сам собой, элементарный до невозможности, и именно поэтому он должен сработать. Главное, чтобы пираты на это клюнули. Мне, честно говоря, даже льстил тот факт, что меня они начали избегать. Видимо, поняли, что мне ничего не стоит расстрелять их корыто в случае неповиновения или попытки бегства.
Не сработать этот план мог только в одном случае, если пираты вдруг решат оставить систему U-681 в покое. Вероятность такого
— Внимание всем! Говорит капитан-лейтенант Макаренко! — прозвучал вдруг голос из интеркома. — Начинаем отстыковку!
Наконец-то. Не сказать, что я устал от пребывания на станции, мне попросту не терпелось уже проверить свою задумку, заступить на вахту и уничтожить пиратские шайки, регулярно показывающиеся у границ системы. Нужно всего лишь заглушить связь и поменяться вахтами с Борисовым или Макаренко, так, чтобы информация об этой замене не просочилась за пределы корабля. А всё остальное — дело техники, элементарно.
Громыхнули магнитные захваты, эсминец, заправленный, обслуженный и готовый к бою, мягко оттолкнулся от станции, отправляясь обратно к своей излюбленной орбите. Как там звали этого негодяя? Сорокин? Жди меня, капитан Сорокин, мы ещё встретимся.
Глава 16
«Гремящий» покинул станцию, на автопилоте отходя прочь. На малой тяге, чтобы не сдвинуть станцию с её орбиты. Громадный эсминец, сверкающий заплатками на обшивке и новыми, заменёнными деталями, шёл через пустоту обратно к своему излюбленному месту за поясом астероидов, и я радовался тайком, что мы снова идём навстречу опасности. Иначе зачем я вообще поступал на флот? Явно не для того, чтобы маяться от безделья, зависнув на орбите и игнорируя всё происходящее вокруг.
А происходило вокруг достаточно много всего, несмотря на то, что U-681считалась далёким и безнадёжным захолустьем. В системе начало пастись неожиданно много туранских кораблей, сменявших друг друга как по часам, в поясе астероидов то и дело звучали взрывы, вернее, мелькали вспышки, когда шахтёры дробили очередной астероид. Грузовики и курьерские яхты выходили из гиперпространства на краю системы, иногда заворачивая на станцию, но чаще вновь заныривая в гипер. И по обрывкам разговоров команды можно было сделать вывод, что до моего прибытия сюда ничего подобного не происходило.
Естественно, я себя центром вселенной не считал, и причина такого оживления была вовсе не в моём присутствии, но складывалось всё так, что я невольно задумывался, насколько скучным и пустым было это место раньше. Никаких инцидентов. Никаких перспектив. Только ежедневная скука и рутина на космическом корабле, фактически, тюремное заключение с неясным будущим. Неудивительно, что Сахаров так накидывался, для него это, похоже, был единственный способ существовать и не думать о своём незавидном положении.