Лгунья
Шрифт:
— Я больна, – напомнила я себе, переходя дорогу. – Очень больна.
Одна за другой проехали несколько машин. Я выставила руку, изобразив неопределенный жест, чтобы в случае, если кто-то остановится, в последний момент я могла передумать и притвориться, что просто кому-то помахала. Никто не остановился. Впереди увидела огромный рекламный щит. Я прикрыла глаза от солнца и попыталась разглядеть, что там написано. Тулуза, прочла я. Рядом со мной притормозила машина, французская машина, в которой сидел только водитель. Меня охватила паника.
— Нет, – сказала я, когда водитель потянулся и открыл дверь. Я сразу забыла весь свой французский. – Нет, прошу прощения. Это ошибка.
— Вы англичанка? – За рулем сидела девушка
И в самом деле, куда?
— В Тулузу, – сказала я. Первое географическое название, пришедшее на ум.
— Могу подбросить вас до Фижака, – сказала она, – если вас это устроит.
Тот факт, что водитель – женщина, успокоил меня, даже обрадовал. А поскольку она англичанка, то, скорее всего, не читает французских газет. Похоже, мне повезло, а может, так и было задумано, может, это еще одно звено в череде важных и удивительных совпадений.
— Спасибо, – сказала я и села с ней рядом. Не снимая руки с рычага коробки передач, она смотрела, как я влезаю в машину. Я подумала: наверное, она уже жалеет, что поддалась внезапному порыву. Я чувствовала, как она мысленно спрашивает себя, все ли со мной в порядке и не окажусь ли я опасным попутчиком. Я улыбнулась ей.
— В Тулузу, значит, – сказала она, отпуская сцепление.
— Да, – сказала я. – С сестрой повидаться. – Я подумала, что «сестра» должна ее успокоить. Как и меня. Я всегда мечтала о сестре. И мне часто казалось, что она у меня есть. В детстве она занимала достойное место среди моих фантазий. Я даже рассказывала о ней, но знакомые или смеялись, или недоумевали, и я перестала делиться своими «воспоминаниями». Иногда я слышала, как говорю малознакомым людям: «Неужели? Моя сестра согласилась бы с вами». Или: «Забавно, моей сестре это тоже нравится». Но это не имело отношения к той сестре, которая поселилась в моих мечтах. Скорее, мне просто нужно было кем-то замещать себя в трудных ситуациях. Если я не знала, какого от меня ждут ответа, я предварительно толкала в воду воображаемую сестру – посмотреть, утонет или выплывет. На самом деле больше всего я хотела бы иметь сразу двух сестер. Я хотела быть третьей, младшей, той, которая всегда делает правильный выбор и которой в результате достаются все улыбки фортуны.
Кудрявая блондинка кивнула и вывела машину на дорогу.
Я откинулась на сиденье и позволила себя везти. Мы проезжали индустриальные районы – многоквартирные дома, типовые супермаркеты – Интермарше, Леклерк, Магазэн Бют.
— Вы картой умеете пользоваться? – спросила она. – Я хочу сойти с этого шоссе, как только мы выберемся за пределы Парижа.
На заднем сиденье валялся атлас–гид Мишлен.
— Через какой город вы хотите ехать? – спросила я.
— Через Орлеан.
Я нашла на карте Орлеан и поискала Фижак. Я надеялась, что до него многие мили пути, целая вечность, и я смогу пребывать в безопасности еще очень и очень долго.
— А сколько по времени до Фижака? – спросила я.
— Зависит от обстоятельств, – ответила девушка. – А вы спешите?
Она сосредоточилась, обгоняя грузовик. Вела она на большой скорости, слишком близко от машин, которые обходила, но меня это не беспокоило. Мы с ревом пронеслись мимо грузовика. Впереди дорога была свободна, открывался вид на загородные поля и пастбища.
— Нет, не спешу, – ответила я.
— Меня зовут Крис, – сказала она, когда мы свернули с основной дороги на шоссе потише. – Крис Масбу.
— Масбу? Что это за фамилия? Французская?
Она кивнула. Она была старше, чем мне сначала показалось. Сперва я подумала, что ей лет девятнадцать–двадцать, но теперь заметила, что волосы у нее крашеные, лицо изможденное, а вид немного помятый. Кожа сухая, туго натянутая.
— Отец был французом, – сказала она. – Я – нет.
— А меня зовут Марина, – промямлила
слишком хорошо удавалось. На меня смотрели с недоверием. Была у меня и фамилия. Если, конечно, не считать, что это фамилия моего отца. Так что вряд ли ее можно воспринимать как нечто принадлежащее лично мне. Потом, когда папа умер и мама вышла замуж во второй раз, мне досталась фамилия отчима. А позже, когда я сама вышла замуж, – фамилия мужа, так что я никогда не думала о ней как о своей собственности.
Торопливо, пока она не успела высказать никаких комментариев по этому поводу, я спросила:
— А вы по делам или в отпуск?
— И то, и другое, – сказала она и ткнула пальцем в открытую страницу атласа. – Я хочу ехать по шоссе N20. Не хочу проезжать большие города. А желательно вообще никаких городов. Я, видите ли, не привыкла, что руль слева.
Я удивилась. Мне показалось, с машиной она управляется мастерски. Она вела с небрежной, даже немного вызывающей сноровкой. Именно это меня в ней поразило больше всего – ее уверенность. Меня-то как раз устраивало, что мы не поедем через большие города: я бы с превеликим удовольствием двигалась по самым плохим, удаленным от больших трасс дорогам. Я снова расслабилась. На солнце меня разморило, но я все внимание старалась сконцентрировать на карте – хотела произвести хорошее впечатление. Спустя несколько часов мы остановились перекусить в небольшом городке. Она припарковала машину в тени деревьев, напротив церкви, и мы перешли через площадь к «Кафе де Спор».
— У меня денег нет, – пробормотала я, отвернувшись так, чтобы не услышала девушка–официантка.
Крис заказывала кофе и круассаны.
— Что, совсем нет? Вообще?
— Есть, но чуть–чуть.
— Поесть-то все равно надо, – сказала она неодобрительно. Шея у нее была в грязных разводах и едва заметных морщинках. Пожалуй, я снова поспешила, сделав вывод о ее возрасте. Ей, наверное, как минимум тридцать.
В кафе было полно народу. В конце бара рядом с музыкальным автоматом молодой человек заключал пари, что-то связанное с бегами. Мы сели за переполненный стол. Мужчина рядом со мной читал газету. Я чуть шею не сломала, пытаясь прочесть заголовки. Когда принесли круассан, я машинально проглотила его, даже не почувствовав вкуса.
— Хочешь еще? – спросила Крис. Она сделала знак девушке–официантке. Ее французский звучал легко и непринужденно, как родной.
— Ты говоришь по–французски свободно? – спросила я.
Эта мысль, кажется, ее удивила.
— Господи, нет, конечно. Я говорю отвратительно. А ты?
Я покачала головой.
— Ешь, – сказала она, когда принесли второй круассан. – Я угощаю.
Мужчина рядом со мной допил кофе и полез в карман за деньгами. Я мысленно попросила его оставить газету. Закрыла глаза и попросила. Несколько молодых людей за соседним столиком обернулись. Они смотрели на меня и перешептывались. Не знаю почему – то ли их заинтересовало, что я говорю по–английски, то ли они узнали меня по фотографии, а может, и то, и другое. Я притворилась, что пью, чтобы они не разглядели моего лица. Мужчина рядом со мной встал. «Оставь», – велела я ему. И на случай, если это не сработает, добавила: «Laissez-le» [25] .
25
Оставьте (фр.).