Лгунья
Шрифт:
Слезы катились у меня по лицу. Молодое вино било в нос.
— Не знаю, – пробормотала я, почти в истерике от хохота. – Не знаю.
Посетители оборачивались к нам, глаза удивленные, рты открыты.
Крис вытерла глаза тыльной стороной ладони.
— О боже, – сказала она, – жизнь невероятно смешная штука, если приглядеться.
Я кивнула.
— Так ты просто взяла и ушла, без ничего? – Мы понемногу успокаивались. Наступил тот момент, когда после приступа смеха никто толком не знает, как себя вести дальше. – И когда
— Вчера.
— Так вот почему ты так жутко выглядишь.
— Потому что я в жутком положении, – сказала я.
Она бросила на меня внимательный взгляд.
— Нет, я имею в виду твою юбку и все остальное, – добавила она. – Тебе лучше надеть что-нибудь из моих вещей.
— На меня ничего из твоих вещей не налезет.
— Подберем. Ты же не можешь появиться у сестры в таком виде.
— Дело в том, – голос мой дрожал от едва сдерживаемого смеха, – дело в том, что никакой сестры у меня нет.
— Нет, есть, – сказала она. – В Тулузе.
— Нет, нету. Я наврала.
Дочка patronne [32] принесла сыры и поставила перед нами на стол. Крис отрезала себе ломтик сыра, который выглядел как черный треугольник, облитый сахарной глазурью.
— Попробуй, – сказала она, и я отрезала себе по ломтику от каждого куска, не зная, какой выбрать.
— Так куда же ты все-таки путь держишь? – спросила она.
— Никуда. Сама не знаю.
— Я пригласила бы тебя погостить, но…
32
Хозяйки (фр.).
Я совсем не хотела напрашиваться.
— Ой, нет, – забормотала я в ужасном смущении. – Нет, что ты. Даже не думай, пожалуйста… я вовсе не собиралась…
– … но я сама у родственников остановлюсь. Поэтому…
— Нет, конечно, нет!
— Просто дело в том, – сказала она, – что я сама их не знаю.
— Своих родственников? – не поняла я.
— Нет, ну знаю, конечно, но не очень хорошо. Мы раньше приезжали к ним на каникулы, пока папа был жив, а потом… – она отрезала сыра и положила в рот. – Мне было тогда лет восемь.
С тех пор я их не видела. Никого, кроме дяди Гастона. Иногда мы с ним встречаемся.
Вошли два шофера и с ними девушка в обтягивающих джинсах и белых обшарпанных туфлях на высоких каблуках. Очень красивая. С белокурыми волосами, с небрежным пучком на макушке. Несколько более темных завитков выбились из-под заколки. Она явно кичилась своей внешностью.
— Хотя, – сказала Крис, – ничего страшного не будет, если мы приедем вместе.
Она посмотрела в том направлении, куда смотрела я, на блондинку: та громко разговаривала и кокетничала, повиснув на шее у одного из молодых людей, с которыми пришла.
— Проститутка, – сказала Крис, отворачиваясь.
— Что? – не поняла я.
— Она проститутка.
— Ты ее знаешь? Крис рассмеялась.
— Да нет же, господи, конечно нет. Просто это заметно невооруженным глазом.
С моего места девушку было прекрасно видно. Я за ней украдкой подглядывала.
— Так что ты собираешься делать? – спросила Крис.
— Не знаю. – Я не хотела сейчас об этом думать. – Может быть, – сказала я, чтобы она отстала, – на Корсику махну.
— На Корсику?
— Я видела рекламный плакат. По виду, там хорошо.
— И не только по виду, там и вправду хорошо, – сказала Крис. Кажется, она всюду побывала: Тулуза. Корсика… – Можешь на попутке добраться до Марселя, а оттуда на катере. Это нетрудно.
— Нет, трудно, – сказала я. – Просто-таки невозможно. У меня денег нет.
— А–а, денег, – отмахнулась она так, будто деньги должны как раз меньше всего волновать людей.
— И паспорта, – добавила я. Это казалось мне совершенно непреодолимым препятствием. – Все осталось у мужа.
Дочь patronne пришла предложить нам десерт. Она потопталась у стола и наконец, застенчиво спросила, англичанки ли мы. Сказала, что учит английский в школе.
— Нет, немки, – спокойненько соврала Крис. – Мы немки.
Я удивленно таращилась на нее.
— Ой, простите. Мне послышалось, что вы говорили по–английски, – сказала девушка по–французски. Она ужасно смутилась.
— Да, говорили, – сказала Крис. – Мы переводчицы. Из Арнема.
— Зачем, скажи на милость, ты ей это сказала? – спросила я, когда хозяйская дочка ушла за нашим мороженым.
Крис пожала плечами.
— Не хотела, чтобы она практиковалась в своем английском.
Ее способность сбить человека с толку рассмешила меня.
— Я тоже такое проделываю, – сказала я. но она, казалось, не слушала. Она откинулась на спинку стула, сунула кончики пальцев в карманы джинсов и смотрела на меня изучающим взглядом.
— Ну, расскажи мне теперь о себе, – сказала она. – Кто ты?
Какой-то невероятный вопрос. Никто раньше не спрашивал у меня ничего подобного. Она уточнила:
— Чем занимаешься?
Я решила наврать что-нибудь, но была слишком пьяна, чтобы прибегнуть к привычной лжи. Я могла сказать, что у меня свой бизнес, чистка ковров, я иногда рассказываю такое незнакомым людям в поездах, но не сказала. Так чем же я занимаюсь? Я просыпаюсь, весь день что-то делаю, ложусь в кровать, вижу сны. Иногда сны у меня путаются с явью. Так и время проходит. Все кажется мне немного нереальным. Я убираю дом и готовлю. Увлекаюсь чем-нибудь и бросаю. Я работаю. Правда заключается в том – и это, в отличие от всего остального, действительно правда, – что я секретарша. Работаю в бухгалтерской фирме, но я ни в коем случае не хотела признаваться в этом Крис. Ни за что не скажу ей, что я всего–навсего с одной стороны – домохозяйка, а с другой – секретарша.