Li?ge-Bastogne-Li?ge
Шрифт:
– а тут хорошо дорогой. – сказала Лена.
– ещё бы. Такой лес и такая удачная погода. – сказал я.
– да, а в Петербурге дожди. – сказала она.
– там всегда дожди. – сказал я.
– ну не всегда. – сказала Лена.
– всегда. Если не дождь, значит дождь. – сказал я.
– вот ты дурак! Солнечно там тоже бывает. – сказала она.
– ага, бывает. После бутылки там всегда солнечно. – сказал я.
– ну, всё, хватит. – сказала Лена.
– правильно, лучше ищи грибы. – сказал я.
– дорогой, а где дед? – спросила меня Лена.
– вон
– а! – отозвался старик.
– вот видишь. Он здесь. – сказал я и спустился вниз. Мы пошли к Николаичу. У меня разболелись ноги, а Лена проголодалась, но дед собравший целый пакет, останавливаться не хотел. Пока мы все вместе шли обратно, он то и дело да срезал гриб за грибом и клал в пакет. Посмотрев, на мою половину корзины он покачал головой и посмеялся. Лена к концу собрала ещё грибов, её результат старого устроил. Мы шагали обратно, по высокой траве оставив лес позади. По правую руку остались себе стоять золотистые березы. Я с Леной взял левее, и мы взобрались ну бугор. Дед шёл понизу и изредка на нас поглядывал. Я решил постоять и скурил сигарету. Осмотрелся кругом. Вспомнил пару строк.
И падает тяжелый жёлтый луч
Из-за прозрачных белых круглых туч
Там хорошо…
4
Вернувшись, я затопил дом потом затопил баню. Постоял на дворе и выпил бутылку светлого пива, смотрел на вьющийся дым, который вылетал из труб, поднимаясь всё выше и выше, растворяясь в облаках. Ближе к вечеру я пожарил на костре мясо. Лена перебрала, помыла, сварила и пожарила грибы. Перед тем как сесть за стол и начать есть, мы сходили помыться в баню. Как же хорошо выходить оттуда укутавшись в халат, ступая по росистой траве, вдыхать холодный вечерний воздух. А какое там небо! Поднимешь голову вверх, а там только звёзды. И они так низко висят, на этом черном полотне. А как они сияют своим серебром. И холодом от них не веет, а каким-то загадочным теплом и покоем. Лай собак разносится эхом. Заходишь в тёплый дом, на столе лежит всё что нужно. Я наполняю стакан. Мы приступаем к еде. Тайга моментально съедает свою порцию. Я слегка откидываюсь на стул и потягиваю вино. Лена берет в руки тот новенький бестселлер и продолжает читать. Я вспоминаю сегодняшнюю прогулку. Вспоминаю Николаича, как этот старик, по – другому, его и не назовешь, ведь ему уже за семьдесят, ловко бродит по полям и лесам, и с большим азартом собирает ягоды и грибы. Его голубые глаза до сих пор сияют искрой, как у мальчонки, добротой и желанием к приключениям. В городе таких стариков не встретишь. Они вяло существуют, доживая свой век. И не только одни старики, но и молодые, находящие радость и смысл жизни в деньгах и карьере. Та цивилизация, которую мы видим, сделала из людей паразитов. Вместо того чтобы жить в гармонии с природой, мы её просто уничтожаем, разменивая её на богатства, которые как бы мы не хотели, в гробу никому не пригодятся. Ещё я подумал о христианстве, о православии. О современных войнах и о политике. Так, пока я обо всё этом думал, я выпил бутылку и достал себе высокогорный коньяк.
– дорогой, может, мы останемся здесь? – спросила Лена. Она смотрела в книгу и изредка поднимала глаза на меня.
– ты готова жить в деревне? – спросил я.
– да, тут так хорошо. – ответила она.
– это да. – сказал я. И этот коньяк, тоже хорош. Я вдарил и налил по новой.
– мы можем завести ещё собаку и кошку. – сказала она.
– это можно. – сказал я.
– а как тут будет хорошо малышу? – сказала Лена.
– рожать будешь здесь в городе? – спросил я.
– ну да. Почему нет? Тут же рожают. – сказала она.
– рожают. – сказал я. Жить здесь было бы прекрасно, но это не осуществимо. Я это знаю и она это знает, и все эти разговоры ничего ровным счетом не значат.
– дорогой? – спросила она.
– да дорогая? – спросил ее я в ответ.
– а ты не сопьешься? – спросила она.
– я думаю, нет. – ответил я.
– а что ты будешь делать, если мы останемся здесь жить? – спросила она.
– я буду писать книги. – ответил я.
– а их будут покупать? – спросила она.
– думаю да. Ведь ты же покупаешь то, что читаешь. – сказал я.
– но это же бестселлер, это роман. – сказала она. Лена подняла книгу в мягкой обложке
– мои рассказы хуже этих романов? – спросил я.
– нет. Но они совсем другие. – сказала она.
– но ведь не хуже? – сказал я.
– не хуже. – сказала она.
– или я мог бы писать стихи. – сказал я.
– каким-нибудь музыкантам в качестве песен? – спросила Лена.
– нет. Они не поют таких вещей. – сказал я. Уже давно, никто стоящего ничего не поет.
– это да. А что же тогда остается делать? – спросила она.
– ну я могу поехать в город и найти там работу. – сказал я.
– а я чем буду заниматься? – спросила она.
– чем угодно. – сказал я.
– Может ничем? – сказала она.
– можешь и ничем. – сказал я.
– а как же наши родные? – спросила она.
– мы будем к ним приезжать. – сказал я. Или не будем к ним приезжать.
– на выходных? – спросила она.
– через выходные. – сказал я.
– а кем ты будешь работать? – спросила Лена.
– лесорубом. – ответил я. Наверняка это очень интересная работенка.
– это интересно. – сказала она.
– не очень. – сказал я.
– почему? – спросила она.
– мне будет жаль деревья. – сказал я. Мне и вправду будет их жаль. Но другой работы я здесь точно не найду.
– но ты будешь получать деньги. – сказала она.
– и валить деревья – ответил я, встал и отрыл дверцу печки. Меня обдало жаром. Я смотрел как раскаленные угли будто звёзды, лежат себе и мерцают на черных потухших углях. На улице ночь. А в деревне только лай собак.
На реке
Было теплое майское утро. Трава, вся пропитавшаяся росой, блестела на первых лучах солнца. Паша шёл со спиннингом по берегу и закидывал лесу с живцом в реку. Та тянулась, извиваясь, далеко за лес, но ему некуда торопится. Берег реки, то поднимался в чащу, то спускался в поле. Он осторожно обходил бобровые ямы у самого края, когда-то провалившись туда два раза, Паша стал внимательней. Вся природа дышала. Повсюду слышна песня лесных птиц. Солнце поднималось всё выше. Он надвинул козырек кепки на глаза и продолжал идти. Ласточки кружили высоко в небе, а это значило, что дождя пока что не будет. Небо было чистым, только вдалеке лениво плыли облака. Сейчас самое время для ловли щуки. Она должна идти на нерест, и он будет её ждать. Местные мужики обычно за день ловят минимум штук по двадцать, но ему их столько не нужно. Они везут рыбу продавать на рынок, ему же она нужна только на ужин, ну на два ужина, не больше. Пройдя поле, он смотал лесу и поднялся в лес. Солнечный свет лучами пронизывал тени деревьев. На листьях нависла паутина, было видно, как капли росы собираются на ней, как она блестит ещё в прохладном воздухе утра. Под ногами мох, заваленный елочными иглами. Здесь ему нравилось всё. Кругом всё живое. Слева папоротник прячется в тени. Справа здоровенный муравейник, в котором с сумасшедшей скоростью бежит жизнь. За муравейником и высокой ёлкой, обрыв, а за обрывом река. Паша достал сигарету из кармана рубашки и закурил. Он снял с плеча сумку и положил рядом с удочкой. Сам сел на пень. Всё что он мог охватить глазами, было чудесно. В воздухе висела тишина. Не натянутая не беспокойная, а совершенно нежная спокойная тишина. На воде появись круги. Паша видел поле с которого пришел, оно осталось справа от него. Слева лес кончался опушкой и опять сменялся полем. Дальше снова виднелся лес который уходил вправо так круто, что реки было не разглядеть. Здесь, где он неторопливо затягивался сигаретой, река делала поворот в градусов пятьдесят. На том берегу росли маленькие редкие березы. За ними, вдалеке, как он видел ещё с поля, лежали невысокие холмы, которые тянулись, куда то к горизонту. Докурив и оставив бычок в земле, Паша спустился вниз. Разложил удочку, насадил на крючок нового живца, так что кончик крючка вышел наружу сквозь нижнюю губу. Становилось теплее. Он снял старую кожаную куртку и положил её поверх сумки. Он забрасывал к тому берегу, к высокой траве, щука должна была быть там, на глубине. Насколько он знал, там были ямы. Паша достал бутылку ещё прохладного пива из сумки, открыл и отпил. Снова закинул спиннинг и начал сматывать катушкой лесу. Тут он почувствовал удар, подсёк, как его научили. Леска натянулась. Это был не сильный удар. Паша стал сматывать быстрей. Спиннинг слегка согнулся на самом конце.