Либерия
Шрифт:
— А когда они едут? — спросил Корома-старший.
— Завтра утром, — ответил Шимон.
Достопочтенный Корома посерьезнел, подошел к Шимону вплотную и заговорил тревожным шепотом:
— Шимон! В этой стране только что закончилась гражданская война. У нынешних либерийцев психология военного времени. Здесь каждый сам за себя, и никому нельзя доверять. Моя задача, как твоего старшего брата, уберечь тебя от бесчестных людей, которые хотят взять твои деньги и скрыться с ними, а тебе предоставить расхлебывать последствия.
— Спасибо за заботу, достопочтенный, — сказал Шимон. —
— Мое требование к тебе, Шимон, да и вообще условие моей поддержки, — продолжил Корома-старший, кашлянув в кулак, — это чтобы проектом в Мэриленде также занимались мои сыновья, Мохаммед Корома и Мохаммед Омар.
— А разве они ваши сыновья? — спросил я.
Мохаммеды, Шимон и Гена повернулись ко мне и некоторое время недоуменно на меня смотрели, как будто пытаясь вспомнить, кто я такой и что здесь делаю. Затем Корома-старший сказал с добродушной усмешкой:
— В Африке, мой юный друг, мы все друг другу — отцы, сыновья и братья.
— Только если ты не тупой "грэбо", — добавил Омар.
— Или деревенщина "кру", — сказал Корома-младший, и оба рассмеялись.
Достопочтенный Корома грозно сдвинул брови и цыкнул на них; те притихли.
— Не обращай внимания на их глупые шутки, Шимон, — сказал Корома-старший. — Они думают, что, обрюхатив своих подруг и отрастив усы, они уже стали взрослыми мужчинами. Но мы-то с тобой знаем, что в свои тридцать пять они всего лишь шаловливые мальчишки. Так что ты скажешь насчет моего предложения?
Шимон похлопал достопочтенного Корому по плечу:
— Раз я доверяю тебе, значит, доверяю и твоим людям. Твое предложение принимается.
— Тебе обязательно нужно познакомиться с двумя сенаторами округа Мэриленд и заручиться их поддержкой, — сказал Корома-старший после краткого раздумья. — Я договорюсь с ними о встрече.
— Спасибо, достопочтенный! — ответил Шимон. — Но, как уже было сказано, я хотел бы, чтобы на данной стадии вы оставались за кадром. Так что вам не стоит беспокоиться — я сам свяжусь с ними и обо всем договорюсь. Апрель Стронгман поможет мне в этом. А вечером я приглашаю вас всех на ужин — там я и расскажу, о чем мы с ними договорились. Окей?
— У нас говорят: "Когда идешь по джунглям, не пытайся обогнать самого себя", — сказал Корома-старший, поджав губы. — Подумай об этом, Шимон.
Попрощавшись с нами, Мохаммеды ушли.
*******
Когда охранник закрыл за ними ворота, Шимон дал волю чувствам.
— Пятнадцать долларов! Ты только подумай! — взволнованно говорил он, меряя гостиную широкими шагами. — В четыре раза дешевле, чем в Бонге! Это же золотая жила! Конечно, Бонг Майнс на этой стадии бросать тоже нельзя, но мы вполне можем потянуть оба проекта одновременно. Конечно, нам понадобятся еще деньги...
И Шимон многозначительно покосился на Гену.
Тот достал из пачки сигарету, закурил и сказал с глубокомысленным видом:
— Хорошо, я позвоню папе. После завтрака. Кстати, сколько ты дал этому суперу-пуперу... Как там его?
— Четыреста долларов, — сказал Шимон. — Двести — суперинтенданту, и по сто — двум другим.
— А где он, этот Мэриленд? — перебил я его, разглядывая карту Либерии на стене.
— Женя! Ну какая тебе разница, где Мэриленд? — протянул Гена с недовольным видом. — Почему ты все время задаешь глупые вопросы?
— Как ты сказал? Женья? — воскликнул Шимон. — У нас во дворе жила семья русских евреев, и эта женщина все время высовывалась в окно и кричала: "Женья, иди домой!" До сих пор она у меня перед глазами стоит... Они долго жили в Израиле, но так и не научились толком говорить на иврите. По вечерам к ним приходили соотечественники, и они пили водку и пели унылые песни. М-м-м, м-м...
И Шимон промычал мелодию, отдаленно напоминавшую песню про черного ворона.
— Так вот, Женья, — сказал Шимон, подходя ко мне, — Мэриленд... Мэриленд, Мэриленд...
С полминуты поблуждав взглядом по карте, он, наконец, ткнул пальцем в крайний правый угол:
— Здесь!
Я медленно смерил взглядом расстояние от Монровии до Харпера. Ничего себе! Это были практически разные концы страны.
"Впрочем, сколько той Либерии? От силы пол-Беларуси!" — тут же успокоил я себя. К тому же и Монровия, и Харпер находились на побережье. Скорее всего, мы будем ехать вдоль океана — и, возможно, где-то в процессе я все-таки смогу искупаться.
Выйдя на кухню, я увидел Лаки, которая мыла пол, прыгая на тряпке обеими ногами.
— Лаки, послушай, я вчера не нашел свои носки на бельевой веревке во дворе...
— Да-да! Я отнесла твои носки домой, чтобы получше их отстирать! — сказала она, продолжая прыгать из стороны в сторону.
— Получше отстирать?
— К тому же на веревке больше не было места! — добавила Лаки, остановившись.
— Не было места для пары носков?
— Ефгьени! — раздраженно сказала Лаки, упирая мускулистые руки в свои крепкие бока. — Не волнуйся! С твоими носками все в порядке. Сегодня ты получишь их обратно.
Постеснявшись продолжать расспросы о таком тривиальном предмете, как мои носки, я молча повернулся и ушел в свою комнату.
*******
Обед в ресторане со старшим сенатором округа Мериленд Робертом Аббасом вселил в Шимона и Гену еще больше энтузиазма. Это был мулат с обаятельной улыбкой и светскими манерами, одетый в стильный костюм европейского покроя.
— Либерийцы — хорошие люди, честные и миролюбивые. Но война испортила наш народ. Племена стали ненавидеть друг друга... Разве можно ненавидеть другого человека лишь потому, что он из другого племени? Кстати, вы знаете, я по происхождению — наполовину палестинец. Наверное, я должен был бы ненавидеть вас, евреев. Но я — образованный, культурный человек. Мы с вами понимаем, что это удел черни — убивать друг друга из-за каких-то глупых предубеждений. А мы будем сотрудничать.