Либитина
Шрифт:
Я нахмурилась, выпустила гребень, и он упал на стол со звонким стуком. Муж вздрогнул, я тоже. Мы оба вдруг почувствовали в воздухе... нечто. Оно было здесь и прежде, им была полна новая Карда, но мы не замечали его. Как туман оно вползало в приоткрытые окна, с вдыхаемым воздухом заполняло наши тела. Становилось нами. Делало нас единым с собой.
– Оставим Макту, нужно думать о другом, - хрипло сказал Эреус, бездумно глядя на гребень.
– Нужно подумать о вашей безопасности. Эти твари убивают людей. Сегодня одна чуть не убила вас! Уезжайте в Донум, к Антее.
Я грустно усмехнулась:
– Конечно, мой лорд.
– Судя по тону, вы со мной несогласны, - угроза была во взгляде мужа,
– Ариста?!
– Я согласна, правда. Завтра же уеду, - от испуга поспешно заверила я. Но, отвернувшись к зеркалу, вздохнула. Туман, заполнивший комнату, нашептывал совсем другие мысли.
Я могла бы провести в Донуме неделю, месяц, лето, но не всю жизнь. Без большой охоты в этот раз поехав в Карду, прожив всего день в столице, я поняла как никогда ясно: вся моя жизнь здесь. Здесь стоял большой дом с садом, в котором часто проводились приемы и увеселения для гостей по случаю какого-либо праздника. А гости? Высший свет столицы! Кто способен заменить их в провинциальном Донуме? И чем заменить связи с правящей верхушкой, без которых статус Эмендо обратится в ничто? Каким будет будущее дочери в Донуме и каким здесь? Девочка достаточно несчастна из-за своей внешности. Не проклянет ли она меня, когда я вернусь и сообщу, что Карду и новых кукол Нарро она не увидит долгие годы, может быть, никогда? А скоро выдавать ее замуж...
– за кого в тихом Донуме?
– Я согласна, просто вещи привязывают крепче цепей, - тихо сказала я. Какая-то новая тревога звенела-зудела, как крохотный кровопийца-комар. Я то тонула, то выплывала из невидимого тумана, но никак не могла вынырнуть из него достаточно надолго, чтобы вдохнуть свежий чистый воздух и понять, что меня тревожит.
– Вы не понимаете, что это за твари!
– та же угроза в голосе мужа, но уже, к счастью, обращенная не на меня.
– Что за твари...
Я опустилась на кровать позади Эреуса. Развязала тесьму и потянула его рубашку вверх, снимая. Муж подчинился - точь-в-точь уставший ребенок. Сняв рубашку, я принялась ласково массировать широкую напряженную спину. Опять заняв руки действием, согревшись от такого знакомого сильного тела рядом, я смогла говорить успокаивающе и мягко:
– Семель больше не нужен двойник. Оставив Карду и здешние знакомства, мы потеряем связи во дворце. Я не смогу вести дела из Донума. Но жизнь важнее благосостояния, поэтому, конечно, мы с Антеей останемся на юге.
Эреус немного обмяк, но шея осталась каменной:
– Я помню, что на Юге и на Севере люди уживаются с противоестественными соседями. Наши пока не слишком опасны и редко убивают. Но эта война будет жестокой. Не нужно ни дочери, ни вам видеть ее. Я не хочу, чтобы она коснулась вас.
–
Вдруг стало страшно от его безразличного тона, от его выученных, но не прожитых фраз... И я поняла, что он, невидимый туман, проникший в комнату, замещающий наши мысли. Он - это ложь, начавшаяся с тайны между Арденсом и Мактой, опутавшая всех в Терратиморэ по рукам и ногам. Он - это страх, которому Карда боится дать имя, днем прячущийся в каждой здешней тени, а ночью заливаюший улицы сплошной чернотой.
– Я буду навещать вас. Буду жить на два дома, - неуверенно сказала я, но тревога не ушла, наоборот, усилилась.
– Где вы видели, чтобы жена приезжала проведать мужа на войну?
– Эреус злобно рассмеялся, но скоро оборвал смех.
– Простите, моя леди. Все же лучше вам с Антеей оставаться в Донуме.
Незнакомое, не от души сказанное "простите" выдернуло из тумана. Невидимый дым уже не заполнял легкие, не заставлял произносить чужие слова. Я, наконец, поняла свою тревогу. И закричала то, что нужно было крикнуть давно:
– Так поедемте с нами! Откажитесь от этого отряда! Пусть немилость Вако
–
Я верно тронула струнку его души, она зазвенела. Сейчас нужно было прижаться к мужу покрепче и, пролив ритуальные, сильно разбавленные водой слезы страха, скрепить общее решение уехать поцелуем. Но кто-то из тумана метнул холодную мысль - кинжал мне в затылок: "Отряд - какая-никакая связь с верхушкой". Кинжал вонзился и удержал на месте. Я замерла, кажется, даже не дышала, ожидая, чтобы решение принял муж. Эреус поднялся, легко стряхнув мои ослабевшие руки с плеч.
– Не могу, - глухо сказал он и в точности повторил пришедшую мне на ум фразу.
– Отряд - какая-никакая связь с верхушкой.
Сейчас нужно было уверить, что нам не нужны связи при дворе, что мы проживем без дутого золота, но я молчала. Мы были беспечны и за годы при дворе не озаботились иными связями, а теперь расплачивались за наивность и верность. И, как прикормленные звери уже не могут вернуться обратно в дикий лес, так мы не могли отказаться от подачек высшего света.
Туман опять дурманил голову. Невидимый в ночи, он распространялся по Карде и Терратиморэ, делая всех жителей земли страха своими заложниками, превращая их в рупоры чужой лжи. Он убеждал нас бежать и бежать, прочь от правды и неизвестного страха в уютные, теплые, будто бы безопасные дома, и здесь слабеть, и, погрязнув в тревоге и сомнениях, сдаваться тьме без боя. Бегите... Только не оглядывайтесь и не смотрите под ноги, не то еще поймете, что ваш мир уже принадлежит не вам!
– Уезжай в Донум, Ариста, - также глухо сказал Эреус. - Не беспокойся обо мне.
Я согласилась.
...И через триста лет после этих событий и разговоров мне иногда снится, что мы с Эреусом вместе уехали в Донум. Навсегда. Мы наивно пытались научиться жить трудной, но ясной и честной жизнью простого люда, но больше это было похоже на то, что мы лишь проедали нажитое в безбедные годы в ожидании редких подачек Семель. Эреус обрюзг и постарел без своей стражи. Антея не простила, что я увезла ее из столицы, годы и годы прошли в ссорах с дочерью и слезах, но я успела увидеть расцвет ее красоты и покачать внуков на руках. Я гуляла по берегу Сермы, дремала в высоких травах, а вечерами судачила с соседками о туче, все расползающейся от северного горизонта, за которым осталась Карда. Обыденный, суетливый, полный горькой правды о своем и чужих характерах сон, после которого чувствуешь себя не отдохнувшей, а измученной, но я люблю и жду его. Потому что в нем мы вместе, мы семья. Пусть мелочные, неумные, до сих пор живые лишь потому, что хищники пока обходят их дом стороной, зато сумевшие однажды поставить жизнь родных превыше всего и вынырнуть из тумана лжи. В этом сне есть место надежде.
И в этом сне все мы живы. Нет двух могил, в которых гниют разодранные половинки меня. Нет черных крыльев вечного одиночества у моей тени.
Следующие два года растянулись в два века. Время ожидания всегда тянется невыносимо медленно! Я ждала и поддерживала себя мыслью, что скоро все успокоится, темные твари будут побеждены. А туман лжи по ночам тянулся уже и над Сермой...
Мы с Антеей оставались в Донуме, муж был в Карде. Мы жили безбедно, но четвертым членом нашей семьи стал страх. Я была послушна воле мужа и не ездила в Карду. Эреус сам изредка навещал нас, и с каждой встречей я сначала пугалась того, как он изменился, но потом привезенный им дурман начинал действовать и отпускала я Эреуса с твердой уверенностью, что все в порядке. Хотя от меня уезжал совсем незнакомый человек: жесткий и жестокий, резкий и непримиримый в решениях и суждениях. Я часто спрашивала, как идут дела в Карде, но Эреус лишь редко и лживо отвечал, что темные твари почти побеждены.