Лица
Шрифт:
Пел мрачно кивнул:
— Это-то меня и пугает.
В девять официант вкатил в номер столик на двоих с хрустальными бокалами, сияющий серебром и цветами в перламутровой вазе. Он поднял серебряную крышку с блюда, и под ней показалась слабокопченая шотландская семга, под другим дымилось филе барашка.
Жени внезапно почувствовала голод. Они все высказали друг другу, а поделившись с Пелом своими тревогами, она ощутила облегчение, будто возвратилась домой, и в ней пробудился аппетит.
Официант подвинул ближе к столику серебряное ведерко с винами и открыл красное Марго,
— Желаете что-нибудь еще, сэр?
— А малина?
— Вот здесь, сэр, — он указал на крупные ягоды и вазу со взбитым кремом. — А вот здесь кофе.
— Тогда все, спасибо, — Пел вложил банкноту в руку уходящему официанту.
Отведав семги с хлебом, Жени вдруг поразилась серьезному выражению лица Пела. За эти годы он возмужал. Солидный, вдумчивый мужчина и к тому же — добрый. В двадцать шесть лет его лицо не казалось юношеским. И Жени представила его через двадцать лет: с глубокими морщинами, поредевшими волосами — лицо, с которым можно жить, которому можно доверять.
— Восхитительно, — произнесла она.
— Ну и славно, — он посмотрел так, как будто ее похвала стала для него подарком. — Я очень надеялся, что тебе понравится.
— Последний ужин?
— Конечно же, нет… — он положил хлеб на стол и прокашлялся. — Жени, знаешь что… Вот что я хочу тебе сказать…
Внезапно он стал совсем мальчишкой — застенчивым и косноязычным, обуреваемым вопросом, который не решался задать. Он уставился в тарелку, потом посмотрел на нее и наконец пробормотал:
— Выходи за меня замуж.
Жени поднялась со стула, подошла к Пелу и положила руки ему на плечи. Он обнял ее за талию, прижался головой к животу и затаил дыхание.
— Спасибо, — проговорила Жени. — Спасибо, мой защитник.
Он поднял глаза:
— Я хотел сказать… Думал тебе помочь. Твое гражданство…
— Да, — она мягко отстранилась. — Но не надо. Не надо во имя удобства.
— Я тебя люблю!
— Знаю, — Жени медленно пошла к своему стулу.
Все «за» и «против» брака с ним вертелись в ее голове. Она окажется в безопасности, станет гражданкой США, будет богатой. Но как сложится их совместная жизнь? Впереди у нее годы обучения в медицинской школе Гарварда. А Пел живет в Вашингтоне. Ему нужна жена рядом, а не в другом городе, жена, ведущая собственную жизнь. Она же не способна оставить мысль стать хирургом, даже ради человека, которого любит. Это она понимала, и это было настоящей проблемой Она глубоко любила Пела, как друга, как брата, но в двадцать лет такой любви ей недостаточно. На мгновение она припомнила, что ее тело ощущало во время близости с Дэнни. Тогда она сказала «нет» и теперь должна была повторить отказ, но по другим причинам. Но вместо этого Жени сказала:
— Позволь мне сначала выбраться из этой заварухи.
— Тогда я советую тебе на время уехать из города. Поедешь со мной в Вашингтон, если я пообещаю тебе не настаивать?
— Я поеду в Нью-Йорк, — ответила она с виноватой улыбкой.
— Милости прошу в нашу квартиру; я уверен, родители будут рады, если ты у них остановишься.
Жени испытующе поглядела на него, стараясь понять, думал ли он то, о чем говорил. И почувствовала, что он так и считал.
— Большую часть времени она будет в твоем распоряжении, — продолжал Пел. — Мег и Филлип уже несколько
— С ней все в порядке? — у Жени перехватило дыхание.
— Одиночество — это то, что ей теперь нужно. Ей многое надо осмыслить. Я и хотел бы ей помочь, но знаю, ей необходимо справиться самой. Она всегда считала себя изгоем.
— А ты об этом знал? Даже до?..
Пел кивнул.
— Когда она училась в шестом классе, я ей говорил, ничего нет страшного в том, что ты отличаешься от других людей. Главное принимать себя такой, какая ты есть, а не размышлять над тем, что о тебе думают другие. Но Лекс была слишком категоричной, — гордая улыбка за свою сестру промелькнула на его лице. — Она видела меня насквозь. Если уж так здорово отличаться от других, говорила она, почему же все остальные одинаковы? Тогда я еще был самоуверенным подростком и не знал, что все люди разные.
— А теперь знаешь?
— Все еще пытаюсь это понять.
Его открытость тронула Жени.
— Вы ведь всегда были очень близки. Ты и Лекс? — ее вопрос наполовину прозвучал как утверждение. — У вас по-прежнему так? — Жени напряженно ждала. Свой вопрос она задала специально.
Пел покачал головой:
— Со времени несчастного случая все стало не так. По крайней мере я чувствую совершенно иначе.
— Она что-нибудь о нас рассказывала? — продолжала допытываться Жени. — О наших отношениях?
— Да, — Пел поколебался. — Ужасные вещи. Невозможно поверить.
— Она говорила только тебе? — Жени принудила себя задать вопрос.
— Нет. Родителям тоже. И Эли Брандту.
— А они… Они тоже полагают, что в это нельзя поверить?
— Уверен. Ты, наверное, не сможешь простить. Когда я звонил вчера, то боялся, что ты не захочешь меня видеть.
— Вчера? — она внезапно потеряла чувство времени. — Я была в ужасе, Пел, что ты можешь обо мне подумать.
— Жени! — нотки искреннего потрясения зазвучали в голосе. — Как ты могла подумать, что я способен в такое поверить?.. — Он покачал головой и положил салфетку на стол. — Знаешь ведь, что ты для меня значишь, — Пел потянулся через стол, чтобы взять ее за руку, и задел бокал, но Жени успела подхватить, прежде чем тот перевернулся.
— Но Лекс — твоя сестра, — она сжала руку Пела. — Лекс нам никогда не простит.
— Если мы поженимся, — докончил он за нее. — Но я уверен, она изменится. Будет снова такой, как прежде.
Но даже прежняя Лекс, вспомнила Жени, в душе не хотела ее брака с Пелом.
За беседой они не спеша доели ужин, а когда покончили с малиной и кофе, было уже без четверти одиннадцать.
— Коньяк, — предложил Пел. — Или ликер?
— Уже поздно. Надо возвращаться.
— Зачем? — спросил он.
И Жени поняла, что причин возвращаться не было. Работы больше не существовало, рано вставать ни к чему. А возращение в одинокую квартиру навевало ужас.
— Можешь остаться здесь.
— Здесь? В гостиной?
— Или в спальне. Что сама предпочтешь, — Пел поднялся и выкатил столик в коридор, вернувшись, повертел два раза ключ и запер дверь на щеколду.
Жени стояла у дивана. В три широких шага он оказался рядом с ней, погладил талию.
— Оставайся, Жени. Оставайся со мной.