Лица
Шрифт:
Юрий Владимирович, которому было тогда пятнадцать лет, хорошо помнит, что сестра приехала во всем военном, но тут же переоделась в платье с зелеными оборками и пошла бродить по Москве. А мама тем временем села штопать ее белье, потому что оно было в нескольких местах иссечено мелкими осколками. Лиля вернулась с двумя подружками, потом прибежала Катя Буданова, ей тоже дали отпуск, но несколькими днями раньше, они крутили патефон, громко звучала «Риорита», было шумно и весело, а Анна Васильевна все еще штопала мужское белье своей дочери, не уронив при этом ни единой слезы: и Анна Васильевна, и Владимир Леонтьевич были характером в дочь.
«Но откуда вы знаете, — спросили ребята бывшую официантку, — что сгорела Литвяк именно над
Но нет, не Лиля погибла над Ребриковом, — ошиблась славная женщина, подвела ее память, — там погибла Екатерина Буданова, лучшая подруга Лили: ее машину подожгли над селом, Кате перебило обе ноги, но она, умирая, все же тянула истребитель, сколько могла, дотянула до Ново-Красновки, посадила прямо в поле, а потом умерла на руках у местных жителей, — они и поставили ей памятник в центре села. Подруги и в отпуске были вместе, и на «четверге» в «Комсомольской правде», и весь фронт рядом прошли, как на него попали. Катя Буданова была замечательной девушкой. За высокий рост, за короткую стрижку, за огненно-рыжий чуб, торчащий из-под фуражки, как у донского казака, за мужской характер и отчаянный нрав дали ей в полку мужское имя — Володя. По удивительному совпадению, Катя Буданова за сутки до гибели видела сон: кто-то звал ее с другого берега реки. Она сказала об этом Паспортниковой, и Инна Владимировна на всю жизнь сохранила светлую память о девочках, которые видели одинаковые сны и разделили одну судьбу.
Обстоятельства гибели Кати Будановой выяснились не сразу, года через полтора, когда подняли архивные документы и тщательно их проверили. А в том летнем походе, выслушав бывшую официантку, ребята совсем растерялись. Выходило так, что можно было искать Лилю и в Романовой балке, и в балке Ольховчик, и в селе Ребриково, и на хуторе № 14, и шансы были примерно равные.
Когда один и тот же человек находится сразу в четырех местах, это значит, что он превратился в легенду.
А тетрадь «Протоколов» не закрывалась: небольшой клочок донецкой земли оказался густо усеянным погибшими летчиками, пехотинцами, артиллеристами, саперами, конниками, танкистами, ополченцами, участниками подполья. Что же касается именно летчиц, то их, если судить по рассказам местных жителей, покоилось в этих местах даже больше, чем было в наличном составе Восьмой воздушной армии. Откуда ж они брались? Не иначе, я думаю, как из щедрой памяти людей, хранящих светлую благодарность тем, кто мог бы, став матерями, продолжить себя в собственных детях, но отдал жизнь во имя ее продолжения в чужих. «А кто не пришел на свидание, тем в памяти жить навечно, — цветите, цветите, яблони, девчата спешат на встречу…»
Война входила в души детей не со стороны громких побед, но наглядно объясняла их происхождение.
ХУТОР № 14. В то лето 1971 года Валентина Ивановна Ващенко приняла мудрое решение не торопиться с раскопками. Она уже тогда поняла, что главное в деле, ею затеянном, не достижение результата, а процесс движения к нему. Собственно говоря, в этом и заключается основная педагогическая и воспитательная идея следопытства. И как факт: операция «Белая лилия», в ту пору провозглашенная, растянулась на восемь долгих лет, если считать по сегодняшний день, который тоже не есть последний.
За эти годы через отряд «РВС» прошли несколько поколений школьников. Одни ребята, побывав в летнем походе, успевали всего лишь собрать сведения о погибших воинах, но покидали школу прежде, чем начинались раскопки. Другие, участвуя в раскопках, не всегда успевали находить имена погибших, разыскивать их родственников и открывать обелиски на местах новых захоронений. Однако весь отряд «РВС», в каком бы составе он ни был в каждый конкретный момент, обладал всей суммой знаний,
Итак, летом 1971 года она приняла решение не трогать землю — только фиксировать. Но здравый смысл, как известно, хорош, когда молчит сердце. В один из последних дней похода ноги сами привели отряд на хутор № 14, поблизости от которого когда-то был аэродром «подскока». Пришли. Увидели четкие следы капониров. Довольно быстро обнаружили рощу, бывшую тридцать пять лет назад лесопосадкой. Возле нее — два холмика, которые, естественно, приняли за могилы. Ни памятников, ни дощечек с фамилиями, — стало быть, можно копать.
Была середина дня. Вынули из чехлов саперные лопаты и, поочередно сменяя друг друга, взялись за дело. Под первым холмом ничего не обнаружили. Стали вскрывать второй. День уже клонился к вечеру, а нервное напряжение не угасало. В этот момент мимо проходили две женщины, и одна из них с удивлением спросила: «Дети, что вы здесь роете?» Когда ей сказали, она улыбнулась: «Да нет, ребята, мы всех давным-давно перенесли в братскую могилу». — «А кого это всех?» — «Из-под этого холма — трех солдат. Из-под этого — девушку». Эрвээсы онемели и боялись задать главный вопрос, на который решилась Валентина Ивановна: «Летчица? Блондинка?» — «Нет, — спокойно сказала женщина, — не летчица. Медсестра. С длинной косой. Я сама ее переносила, волос был черный».
На следующий день, уже в сельсовете, ребята получили списки похороненных в братской могиле, и там среди прочих была женская фамилия, после которой стояло: «медсестра», а затем ссылка на документы, «обнаруженные при трупе».
Так умерла еще одна легенда, родив при этом другую.
РОМАНОВА БАЛКА. И уж совсем в последний момент, буквально по дороге домой, отряд заглянул в Романову балку. Им и в голову не пришло, как близко они были от цели. Однако случилось так, что поверхностные раскопки на месте, указанном стариком Токаревым, ничего существенного не дали, тем более что Валентина Ивановна ошибочно взяла на каких-то полметра в сторону.
И только спустя семь лет, уже опытными поисковиками вернувшись на это место, работая «по всем правилам», то есть штыковыми лопатами и с привлечением бульдозера, они нашли то, что искали, и содрогнулись, найдя.
Обнародовать результат раскопок своими словами я не могу, у меня просто не поворачивается язык, мне легче это сделать, процитировав бесстрастный документ, составленный 14 августа 1977 года:
«Экспедиционный отряд «РВС» краснолучской средней школы № 1, осуществив раскопки на месте гибели советского самолета в районе хутора Красная Заря, обнаружил обломки самолета (детали винта, часть мотора, куски брони, плексигласа и дюраля), а также останки летчика (кости нижних конечностей, ребер, части таза и черепа, зубы). Обнаруженные останки позволили точно определить их анатомическое строение. При осмотре заведующим Мариновским фельдшерским пунктом было установлено, что останки скелета принадлежат женщине, о чем и составлен настоящий акт».
…У Лили были зеленые глаза и маленькая изящная фигура.
МОСКВА. Начиная с того момента, как выкопали первый обломок, в душу Валентины Ивановны вкралось сомнение: истребитель или штурмовик? Всячески сопротивляясь этим мыслям, Ващенко глядела на искореженные куски металла и как бы не видела того, что свидетельствовало против Яка и в пользу Ил-2. Но потом, когда яму зарыли, а все найденное аккуратно выложили на расстеленный кусок брезента, сомнения обернулись реальностью: похоже все-таки, что штурмовик.