Лицензия на убийство
Шрифт:
Она уже говорила мне это несколько дней назад. И это было не так.
– Я бы кое-что прояснил. Я знаю своих друзей: если бы ты не симпатизировала Лехе как человек, он бы ни за что не стал с тобой продолжать общение. Да, он бы в любом случае помог тебе – наложил бы швы… но на этом все. Если Мерчу не нравится человек как личность, то его ни при каких условиях не заставить продолжить с ним общение. Он просто перешагнет его и пойдет дальше. И хакер, хоть и скрывает свое инкогнито от меня, я уверен, живет по тому же принципу, как и Леха. Что же касается меня, – я стал подбирать слова, что бы правильно выразить мысли. – Я сейчас здесь с тобой не только из-за
– Думаю, в первую очередь помощь нужна именно тебе. Знаешь, мне достаточно одной встречи с человеком, что бы понять, каков он – его характер, темперамент и отношение к жизни. Ты рушишь многие шаблоны.
– Что ты имеешь в виду?
– Чаще всего внешний облик людей соответствует их внутреннему миру. Если человек для окружающих эмоционален, то и внутри себя он такой же. В его голове часто поток активных и живых мыслей. Если же он спокоен снаружи, то и внутри у него есть некий порядок. С тобой дело иначе – все твои движения плавные, выверенные и отточенные. Внешне ты спокоен и непринуждён, но я уверена, в душе у тебя вулкан, готовый в любую секунду взорваться. Всю твою сущность можно описать строчками, которые я слышала лишь однажды: «Когда раздроблен от многих ран, и тушит свет очередное горе, на вид – ты тихий океан, внутри – бушующее море…»
Я завис, не поверив в услышанное.
– Это тебе так Мерч про меня сказал? – уточнил у нее. Потому что не может человек так легко и быстро разбираться в людях.
Да мои лучшие друзья четыре года не знали, что в моей башке действительно творился настоящий ад. Поток сжирающих мыслей не прекращался ни на минуту. Они все это время думали, что я без эмоциональная зануда, но это было абсолютно не так.
– Это слишком очевидно, – беспечно пожала она плечами, словно говорила о понятных для всех вещах. Только вот нихера. – А определенные события, с которыми ты поделился, только подтверждают этот факт.
– Ты задумывалась о том, чего хотела бы дальше, когда все это закончится? – сменил я тему, потому что…
Да потому что я не хотел говорить о себе. А вот послушать о ней я бы не отказался.
– А настанет ли для меня это «завтра»? Знаешь, что не день, то меня кто-то норовит убить. Если бы я была кошкой, у меня бы осталось уже семь жизней, – невесело улыбнулась она, и я в очередной раз убедился, что она очень красивая. – Зачем строить планы на будущее, если не уверен в его существовании?
– Уверен, тебя ждет прекрасное будущее. Так что все же? – настоял я. – Чего бы ты хотела? У тебя же определенно есть мечты, желания?
Алина замолчала на некоторые время, а я почувствовал острое желание к ней прикоснуться. Рука автоматом потянулась к ней, но она словно услышала это движение, потому что перевела взгляд на мою руку.
Я отдернул ее обратно.
– Я бы хотела искупаться в море, – откинула Алина голову на спинку кресла, открывая обзор на длинную тонкую шею. Я отчетливо видел, как жилка под прозрачной кожей интенсивно билась, словно пыталась вырваться наружу. А еще осознавал, что она сейчас делится со мной чем-то сокровенным. И мне правда было интересно знать, о чем она мечтает. – Услышать звук бьющихся друг об друга волн. Спрыгнуть с парашютом. Прокатиться на мотоцикле. Подняться в горы. Завести собаку, а лучше две. Подоить корову, – улыбнулась она, видимо, наяву представляя все то, что перечисляла. – Научиться играть на пианино… Этот список можно продолжать бесконечно.
– Это чудесные желания, только… Ты словно
Я спросил об этом специально, потому что эти вещи лично для меня были важны. С друзьями мне повезло, а вот с семьей – нет. Отец никогда мне не был семьей – я уже давно это понял. Кристина ею была, только ее больше нет. Ни семьи, ни Кристины.
– Я слепая, – перевела она на меня стеклянный взгляд синюшних глаз, отчего меня мгновенно бросило в жар.
– И что?
– Таким как я не везет.
– «Таким» это каким? – выразительно выделил я слово.
– Ты понимаешь, о чем я.
Понимал, но не видел в этом проблем, так что в корне был с ней не согласен. Да будь человек слепой, косой, кривой, одноногий или еще какой, если он тебе нравится как личность, главное, что он жив и рядом. Остальное – полная херня.
– Это накладывает ряд сложностей и ответственности, не каждый согласится брать на себя такую ношу.
– Ты считаешь, что у слепых людей меньше шансов на счастливую жизнь?
– А разве это не так? – удивилась она, словно я глупость какую-то спросил. – Ты даже представить себе не можешь, сколько жалости и сочувствия я ощущала на себе за все эти годы. Люди считают, что слепой человек не способен ни на что в жизни. Что его смысл существования ограничен в четырех стенах, а познания заканчиваются на алфавите и умении считать до десяти, – заговорила она, кажется, о наболевшем. – Почти каждый жаждет помочь перейти дорогу, придержать дверь или подсказать цену в магазине, но это все разовые акции. После своего «доброго» поступка они торопятся убежать как можно дальше, словно я прокаженная или заразная. Никто не хочет копнуть глубже, тем самым усложнив себе жизнь. Поэтому я не тешу себя бессмысленными иллюзиями о счастливом браке и кучке детей.
При всем при том, что Алина, будучи слепой, легко перемещалась без чьей либо помощи, она очень сильно комплексовала из-за отсутствия зрения.
– Знаешь, если кто-то судит кого-то по его внешности, то он ничтожество. Внешность переменчива, между прочим, как и твоя слепота. А вот дерьмовая суть человека так и будет с ним по жизни. Каждый стоит ровно столько, сколько думает о себе сам, и единственный человек, чьей любви нужно добиться – это ты сама. Ты должна полюбить в первую очередь себя, потому что не важно, что думают другие. Может так случится, что в один херовый день ты станешь для себя единственной, кто у тебя есть.
– Увы, для меня этот день настал восемь лет назад и до сих пор не закончился, – перебила она меня.
– Тут я с тобой снова не согласен. Теперь я бы не был на твоем месте так категоричен. У тебя есть Мерч, Аноним, и, в конце концов, я, – решился все же это произнести вслух.
– И я вам очень за это благодарна. – Но меня уже бросали и предавали – сначала отец, который отказался от меня еще до моего рождения, потом мать, которая не захотела тянуть меня на себе, – я вспомнил о ее матери и теперь слова Алины о том, что она является для окружающих обузой, стали еще более ясны. Вот откуда в ней эти дерьмовые мысли. – Даже управляющая вытолкала меня среди ночи в руки незнакомцев, зная, что это опасно, не говоря уже о нарушении закона. Я не хочу больше ни к кому привязываться, потому что потом слишком больно с этим расставаться. Чем больше у человека привязанностей, тем обременительней становится для него жизнь. И тем больше он страдает, когда приходится с ней расставаться, потому что люди рано или поздно уходят. Лучше быть эмоциональным трупом, чем потом страдать.