Лицей послушных жен (сборник)
Шрифт:
Значит, девочки не будет два дня. У меня есть время провести другие исследования.
Плохо только, что я забыла переодеться в старое платье. Придется ходить по городу в полупрозрачном топе, который Ника вполне справедливо приняла за комбинацию.
Я быстро оделась, умылась, привела себя в порядок и вышла в кухню.
За столом, заставленным вчерашними салатами, сидела вся троица.
– О! А вот и наша загадочная квартирантка! – радостно воскликнул Вадим. – Вчера вы произвели настоящий фурор! Петр
– Садитесь! – сказала Весна. – Сейчас быстренько поедим, и надо разбегаться.
Она поставила передо мной тарелку, налила чаю.
– Вы научный работник? – спросила Зоя. – Чем вы занимаетесь?
– Планированием будущего, – наобум ответила я.
– Как интересно! – воскликнули женщины.
– А что его планировать? – засмеялся Вадим. – Оно уже запланировано. Как сказал двадцать лет назад Хрущев: «В 1980 году советский народ будет жить при коммунизме!» Видимо, фокус не удался и все перенесено еще на двадцать лет? Новую версию готовите?
– Ну мы уже до этого не доживем… – растягивая слова, сказала Зоя. – Через двадцать лет будет конец света…
– Так вы планируете конец света? – не унимался Вадим.
– Никакого конца света не будет, – улыбнулась я.
– А что же тогда будет?
– Капитализм…
– Вы шутите? – подозрительно прищурился он.
– Нет, – серьезно сказала я.
Вся троица напряженно притихла.
– Интересно… – произнес Вадим. – И что же тогда будут делать такие, как мы, – простые смертные?
– Такие, как вы? – вздохнула я и решила перейти на шутливый тон. – Торговать на рынке, страдать от кризисов, носить марлевые повязки от птичьего гриппа, смотреть дурацкие сериалы, говорить о ценах…
– Не очень интересные у вас прогнозы, – усмехнулся Вадим.
– …ездить за границу, даже эмигрировать, – добавила я, вспомнив, где и когда встречу его через двадцать лет, – распродавать фабрики и заводы, покупать заграничных футболистов, пить коктейль «Малибу» на Канарском побережье.
– Да вы что?! – совершенно серьезно забеспокоились обе женщины. – И это все вы сейчас просчитываете? А кто же такое разрешил?!
– Это пока не разглашается, – с таинственным видом сказала я. – Надеюсь на ваше понимание.
Женщины кивнули, мужчина опять засмеялся:
– Утопия! Сдвинуть с рельсов эту машину невозможно.
– Тем не менее она сдвинется! – уверенно сказала я.
Больше я ничего не могла им сказать. И прикусила язык.
– У нас тут неподалеку живет один старикан, который распространяет подобные мысли, – строго сказал Вадим. – Только вы на семинары ходите и, судя по вашему виду, не бедствуете, а он лет десять отсидел за антисоветчину. Свирепый дед. Мы держимся от него подальше…
– Мы! – гневно взглянула на него Весна. – Мы – да, а
– Она такая же моя дочь, как и твоя! – ответил Вадим. – А если запретить, еще хуже. Пускай помогает.
– А если он маньяк? Педофил?!
Собственно, она озвучила мои опасения.
– Кто-кто? Бред! Он просто старый дурак.
Они стали спорить.
А я подумала, что совсем потеряла какой бы то ни было контроль над своим прошлым. Как будто у меня его и не было.
Слава богу, завтрак закончился. Зоя засобиралась на электричку.
Вадим решил ее проводить. Это не прошло мимо моего внимания. Весна начала складывать грязную посуду в мойку.
Я поблагодарила и тоже заторопилась «на семинар».
В запасе было еще два дня, пока девочка не вернется с дачи. Решила проверить теорию Ивана Александровича: перед тем как выйти из квартиры, положила в сумочку тапочку Ники.
Если уж он сказал «тапку», пусть так и будет!
…Двор уже не дышал таинственной сумрачной прохладой, как это было вечером. Залитый до краев солнечным светом, он напоминал поверхность зеркала, на которой, словно темные острова в воде, лежали глубокие тени от кустов и деревьев. Я забыла взять с собой солнцезащитные очки, и поэтому весь свет, сконцентрированный во дворе, ударил мне в глаза. И я побежала по раскаленному желтку, как по сковородке, к спасительному островку, образованному тенью «моего» дерева вокруг «моей» скамейки.
Там сидели тетя Нина с первого этажа и Нахал Нахалыч (я его сразу узнала, звали этого старика Михаил Михайлович, но меткое прозвище приклеилось к нему раз и навсегда).
Возле тетушки стоял ее неизменный инвентарь – таз с бельем, которое она только что сняла с веревок.
Я присела рядом, чтобы дать глазам привыкнуть к свету.
Кроме того, мне надо было настроиться на переход в «старый город» и я волновалась: не очень-то верилось в магическую силу старой детской тапочки.
Поздоровалась.
Оба с огромным любопытством посмотрели на меня. Тетя Нина, осмотрев мой наряд, задала вопрос в лоб:
– Вы из Прибалтики?
Ага, в нашем дворе почему-то все увлекались Прибалтикой и все необычное связывали именно с ней. Духи «Дзинтарс», вязаные шерстяные пальто, шелковые платки, очки-хамелеоны и особенный акцент, который мы копировали, казались верхом «красивой заграничной жизни» и вызывали уважение.
– Да, из Прибалтики! – с важным видом ответила я, и ответ вполне устроил тетушку.