Лицей. Венценосный дуэт
Шрифт:
Пауза. Возбуждённый Семёнов отходит к телефону. Видать, начальству докладываться. Доедаю мороженое в одиночестве, он-то свой кофе уже выпил.
Своё обещание Семёнов исполняет уже по дороге, когда мы едем на его машине.
— Девушку нашли рыбаки, в десяти километрах от городской черты, в Яузе. Омут там глубокий, метров пять, но вода чистая и когда солнце под определённым углом, видно на несколько метров. А камень ей к ноге привязали.
Он сворачивает на очередном перекрёстке.
— Кантаридин,
— Молчанова, не пойдёшьк нам работать? Быстро соображаешь, — усмехается следователь.
— Если вы не заметили, я уже на вас работаю.
— Да, это след. Характерный признак, показывающий, что ряд жертв дело рук одного… маньяка. Не всегда его обнаруживают. Либо не всегда пользуется, либо доза мала и не обнаруживается.
— Это тот самый, которого вы с прошлого года ловите? — и подправляю маршрут, — теперь туда, а на следующем перекрёстке направо.
Семёнов мрачно кивает. Я скептически хмыкаю.
— За год можно целый взвод маньяков отловить.
Семёнов резко, излишне резко, выписывает поворот. Меня неудержимо тянет в его сторону, но ремень удерживает.
— Вы рассказывайте, рассказывайте, — поощряю я, — это я так, злословлю. Мне из детективов известно, что маньяки самая трудная для розыска категория.
— Есть почерк. Вернее, был. Он убивал девчонок ударом узкого ножа в сердце. Кантаридин часто встречался. Возраст и внешность жертв одного типа примерно. И вот на тебе! Удушение, утопление, да ещё некрофилия. Не было такого раньше!
— Значит другой, — заявляю я, — или он себе помощника взял. Маньяка ещё хуже. Но это маловероятно.
Задумываюсь.
— Если другой, то куда первый делся?
— Всяко могло случиться, — мужчина дёргает плечами, — иногда бывает. Человек может заболеть, умереть, уехать очень далеко, за границу, например. Под машину может попасть.
— Под машину вряд ли…
— Почему?
— Потому что он на машине, — вот и понятно, почему они поймать не могут. Или притворяется, что тупой такой?
— С чего ты взяла?
— А он что, похищенную девчонку взвалит на плечо и на метро поедет? — гляжу вперёд, мой любимый парк показывается. Пять-десять минут и я дома.
— Машину угнать можно…
— Не можно, — он что, не притворяется? — часто вам попадались уголовники-совместители? Маньяк, да ещё угонщик. Разные специализации. К тому же, дополнительный риск угодить в лапы полиции. Если вы до сих пор ничего о нём не знаете, то он очень осторожен.
Насчёт «ничего не знаете» наобум говорю. Но Семёнов не спорит, значит, правда. Они ничегошеньки о нём не знают.
— Он следов не оставляет, — машина останавливается. Приехали. Выхожу из машины, обхожу, мне на другую сторону.
— Оставляет, — это я так прощаюсь, пусть мозгами
— Не ко мне вопросы, — бурчит следователь. По недовольному виду догадываюсь, что о чём-то он даже не задумывался.
— Это всё к экспертам-криминалистам.
— А вопросы кто должен им задавать? — резонно защищаю своих коллег, — если вы не дадите нам запрос на проверку крови на наркотики, мы и проверять не будем. Не спросите о хронических заболеваниях, мы ничего не скажем. Так что думайте, что с нас спрашивать. А то торопите нас, а сами даже запрос сформулировать не можете.
На этой придирчивой ноте я и оставляю окончательно посрамлённого Семёнова. И то. Кантаридин-то я самостоятельно обнаружила, он-то об этом даже не заикался. Тайну следствия он ревностно блюдёт, ну, блюди, блюди…
Конец главы 15.
Глава 16. Но вот пришла лягушка…
10 июня, понедельник, время 11:15
Квартира Пистимеевых.
— Отстань! — говорю не словами, а отстраняющим жестом, бессильно роняя руку. Сашок вымотал меня до предела. Язык не поворачивается.
Сижу, вытянув ноги на полу, опираясь спиной на тахту. Сашок ковыряется в учебнике английского и словаре. Припряг меня помочь ему с английским.
— Ты всегда так? Принимаешься за учёбу, когда до экзамена остаётся несколько дней? — спросила я и берусь за дело. Хуже-то не будет.
Технология известна. Сначала учу нескольким базовым вопросам, типа «Как правильно сказать по-английски?», а потом русскую фразу можно говорить. После ответа произнесённые по-русски предложения попадают в чёрный список. Использовать их разрешается только в английском варианте. После этого перехожу на английский. Начиная с сегодняшнего дня и вплоть до экзаменов, Сашок не услышит от меня ни слова по-русски. В списке базовых вопросов — десяток несложных предложений.
Через полчаса занятий понимаю, что была несколько не справедлива. Память у него хорошая и язык учил более иль менее добросовестно. Некоторые перекосы в преподавании языка мешают. И таланта к языкам у него нет.
— Идём пообедать, — примерно с такой корявостью болтает Сашок по-английски.
— Let’s go to dinner, — машинально поправляю. На самом деле, он предлагает мне пойти приготовить ему обед и затем накормить его. Устало разоблачаю его примитивные хитрости. Не стесняясь сложных языковых конструкций.