Лич добра и поддержки
Шрифт:
А это мы ещё посмотрим!
«Твой выбор».
/неизвестно где и неизвестно когда/
— Да-да-да!!! Ещё! Ещё! Ещё!
Рывком прихожу в сознание и вижу потную Карину, извивающуюся подо мной.
— Лёш… — прошептала она. — Не останавливайся.
По инерции продолжаю двигать тазом, но затем останавливаюсь.
— Какого хуя? — спросил я недоуменно.
— В смысле? — столь же недоуменно спросила Карина.
— Не помню,
— У меня в квартире, — ответила насторожившаяся Карина.
— Я же был в Фивах, а квартира у тебя в Душанбе, — начал я соображать. — Какое сегодня число?
Вынимаю из неё член и сползаю вправо.
— Бли-и-ин, так хорошо же было… — недовольно протянула Карина.
— Мы ещё вернёмся к обсуждению этого вопроса, — пообещал я ей, слезая с кровати. — Какое сегодня число?
Бывшая староста, на моей памяти, 607 группы, взяла с прикроватного столика телефон и показала мне экран. Ёб твою мать, 29 августа!
— Ёб твою мать… — произнёс я.
— Ты не мог, она уже давно умерла, — ответила на это закурившая Карина. — Может, не будешь вести себя странно и закончишь то, что начал?
— Я не помню вообще ничего, что было после ночи с двадцать седьмого на двадцать восьмое мая… — сказал я ей. — И не помню, как так получилось, что у нас дошло до секса…
— Реально? — недовольно поморщилась Карина.
— Реальнее некуда, — ответил я и задумался.
Моё подсознание, как я понял, не совсем моё. То есть моё, но знает о какой-то важнейшей цели, ради которой надо брать меня на ручное управление, а сознание отправить нахрен. То есть не нахрен, а в искусственно созданный манямирок. Тот, где мороженое по двадцать две копейки, винтажные машины, счастливые люди и вообще, торжество социалки.
Я даю себе отчёт, что в реальном СССР было не так радужно, как сложились о том мои детские ощущения, но подсознание рисовало максимально приятный для обитания мир, в котором я бы и загибался себе тихо, наслаждаясь иллюзорной жизнью, вкусной едой и якобы новыми впечатлениями. Но это был бы обман. Не знаю, быть может, я просто сам по себе такой, но обмана не люблю, даже самообмана. А кто любит?
— Зачем только давала тебе… — посетовала Карина. — Чувствовала же, что с тобой что-то не так.
Так, стоп.
Какое предназначение должно быть у меня, если в него входит трахнуть Карину?
Я, пребывая в состоянии концентрированной и отлично контролируемой ярости, ничего не делал просто так.
Взрывал стены и убивал стояночников? Мне нужно было на свободу, потому что с живыми каши не сваришь, они будут связывать меня по рукам и ногам, морализировать, ныть о слезинке ребёнка — тогда мне казалось, что я мог бы договориться, но теперь я понимаю, что не мог. Охуевший в атаке я это понимал с самого начала.
Истребил приграничные персидские деревни? Мне нужно было срочно пополнить личный состав
Безжалостно уничтожил людоедов? Так это была часть многоступенчатого плана, в который входило и уничтожение персидских деревень. Больше немёртвых воинов и немёртвых работников, чтобы… чтобы что?
Земля.
Земля!
Мне что-то очень сильно нужно на Земле. То есть, мне надо туда, но не сейчас.
Нужно накопить силы, укрепить тылы, чтобы никто больше не мог мне помешать. Но причём здесь Карина?
— Ты чего завис? Курить будешь? — напомнила она о себе, встряхнув пачку «Черчилля».
— Давай, — сел я на кровати. — Тебе курить, вообще-то, вредно.
— Курить вообще вредно, — парировала Карина, поджигая кончики сигарет себе и мне. — Всем, кроме тебя. Но с чего это ты обеспокоился моим здоровьем? И мы продолжим или как? Я, вообще-то, только начала получать удовольствие.
А я чуть не выронил сигарету изо рта. Нет, этого дерьма нам не надо. Или надо?
— Ты странный какой-то, — продолжала Карина. — Больше, чем обычно. Что случилось?
Воспоминания же пробуждались бурным калейдоскопом, заставляя мой мозг пылать. Подсознание услужливо передавало мне в безраздельное пользование непрерывный поток ценных сведений.
— Вот дерьмо… — изрёк я, затягиваясь сигаретой. — Вот дерьмо…
Я трахал Карину не просто так, а с определённой целью.
Кровосиси, если сильно постараются, могут иметь детей от живых людей, только детишки будут очень странными, с необычными свойствами и очень скверным характером. Смертные, чувствительные к Солнцу, но очень и очень сильные. А что будет, если кого-то попробует трахнуть лич?
Я не знаю, моя неизбирательная в методах ипостась тоже не знает, но очень хочет узнать.
Это пиздец как неэтично по отношению к Карине, но основания…
— Что случилось-то? — спросила та. — Потеря памяти? Ты опять отмочил что-то нехорошее?
— Я должен тебе кое в чём признаться, — заговорил я. — Я всё вспомнил и понял сейчас, что делаю нечто неэтичное.
— Ты живых людей умертвлял и поднимал ходячими мертвецами, — ответила та с усмешкой. — Мне сложно придумать что-то более неэтичное.
— Я не сказал тебе, с какой целью звал на «Бедфликс и чил», — вздохнул я.
— С целью весело провести время, потрахаться там, кино посмотреть… — предположила Карина.
— Думаешь, мне всё это действительно надо? — усмехнулся я.
— Ну, говорю же, ты непредсказуемый, — улыбнулась Карина.
— Я хотел, чтобы ты залетела, — сообщил я ей.
— Я проверяла на двадцати немёртвых — семенной материал абсолютно бесплоден, — уверенно ответила она. — Так что хоть ведром в меня заливай… Но ты же сам сказал, что хочешь попробовать…