Личико ангела

Фернандес Анхелика

Он никогда не задумывался о разнице в их возрасте, хотя чувствовал вину за то, что воспользовался ее отчаянным положение и наивностью и лишил девственности.

Разве можно было тогда устоять перед ее божественным телом? Три недели он не пркиасался ни к одной женщины, потому желание пронзило его, когда его взгляд невольно проник в глубокий разрез ее шелкового лилового платья.

Долгое воздержание не в его правилах, но после одного поцелуя с этой разъяренной темноволосой фурией он не хотел никого, кроме нее.

Черт, но она права! Девятнадцать лет -это весьма значительная разница в возрасте, если мужчина с женщиной собираются вступить в брак.

Однако древние итальянские инстинкты превозмогли его принципы. Он не отпустит ее. Женщину, носящую его ребенка и обладающую неиссякаемыми силами страстно влекать его.

Отбросив все сомнения, он притянул ее к себе и настойчиво поцеловал ее, грубо раздвигая ее губы своим языком.

ГЛАВА ШЕСТАЯ.

Эрин хотела оттолкнуть его, но он оказался намного сильнее и мощнее ее. Она решила предпринять опасную уловку: она укусила его за нижнюю губу, отчего Симоне резко отшатнулся и громко выругался на нескольких языках.

– Ты строптива, но меня не остановишь -ухмыльнулся он, вновь впиваясь в ее губы страстным поцелуем, Эрин сцепила свои руки за его затылком, прижимаясь к мужчие всем телом и чувствуя его напряжение.

Симоне подхватил ее на руки и понес в свою спальню, где почти месяц назад вышвырнул ее, наградив ребенком. Сейчас лежа на кровати, где в тот вечер итальянец забрал ее невинность, Эрин с содроганием ожидала продолжение того, чего они тогда до конца не окончили.

Сердце Эрин бешено стучало. Много раз после того, как они расстались с Симоне, она представляла себе его ласки. Она хотела, чтобы он еще раз ее поцеловал. И вот он целует и ласкает ее, будто в странном сне. Воспользовался ли он ее беспомощностью, или в нем говорит его оскорбленное мужское эго?

Когда он освободился от одежды и стянул с нее платье, а его опытные и умелые пальцы принялись за застежку бюстгальтера, то Эрин судорожно вздохнула.

Уже перед тем, как он заворожено начал смотреть она знала, что он будет трогать ее, обнимать и опять опустошит ее. Она хотела этого настолько же, насколько боялась. Она боялась потерять контроль над собой.

– Я так люблю твои волосы, не прячь их шелк в этой косе -распуская ее волосы и зарываясь в них губами, прошептал Симоне

Из ее глаз брызнули слезы, но руки самовольно обвились вокруг его мускулистой и загорелой спины. Эрин думала, что он не заметит ее отчаяния, однако Симоне резко отстранился и хрипло спросил:

– Мне остановиться, bella? Ты не хочешь меня?

Как она могла не хотеть мужчину, которого любит больше жизни? Эрин притянула его голову к себе и прошептала:

– Бери меня, mon cher.

Глаза его загорелись дьявольским огнем, и он медленно накрыл

ее тело своим, при этом продолжая ласкать губами наливные розовые бутоны и горячую жилку на ее шее

Эрин инстинктивно приподняла бедра, предоставляя ему права вкусить наслаждение и блаженство, Симоне резко овладел ее, проник в нее так стремительно и быстро, что Эрин тихо вскрикнула.

– Bella mia, я сделал тебе больно?
– испуганно выдохнул Симоне, думая подавить желание продолжить кульминационный момент, но Эрин извилась всем телом и прижалась к его горячему и возбужденному торсу.

– О -застонала она -Умоляю только не останавливайся.

– Если тебе больно -начал он, приподнимаясь на локтях, однако затуманенные сапфировые глаза молили об экстазе полнейшим.

Спустя мгновение он опять проник в нее, и громкие мужские и женские стоны, смешанные воедино, разносились в спальни.

– Bella, я очень стар для тебя?
– охрипшим голоса поинтересовался Симоне, уложив ее голову на свою вспотевшею грудь.

Она не ответила. Симоне напрягся и посмотрел в ей лицо. Эрин казалась такой невинной и чистой, когда ее дыхание стало глубоким и ровным, а ресницы опустились. Она заснула.

Симоне понимал, что обрек ее на невыносимые мучения, поселил свое семя в ее утробе.

Его рука нежно коснулась пока еще плоского живота, и он испустил тяжелый вздох.

У нее могли бы быть шансы встретить парня, который не только подходил по возрасту, но и любил ее.

Неожиданно перед глазами возникла картина, сжавшая его сердце: Эрин в черном одеянии вдовы стоит возле его могилы и горько плачет о своей не сложившейся жизни. Такая молодая и такая несчастная.

Симоне прикрыл глаза, принимая нахлынувшую боль.

"Во что ты попала, девочка?" -грустно подумал он.

Симоне не любил ее, но ему было не по себе представить, что она окажется вдовой раньше положенного срока.

Может, следует отменить свадьбу, а ее отпустить во Францию, при этом все время обеспечивать всем необходимым и большими деньгами.

Но он вновь потеряет частицу себя...

Двадцать лет назад ему было очень плохо после аборта жены. Он оплакивал своего нерожденного сына, а все шептались, что Симоне Романьоли в трауре из-за погибшей жены-певицы.

Сейчас ему гораздо хуже. Он должен расстаться добровольно, ибо не способен заставить ее выйти за него замуж и растить ребенка от нелюбимого мужчины.

Его одолевали противоречивые чувства, но внутренние испытания закончились, когда Симоне представил, что другой мужчина овладевает его прелестной голубоглазой красавицей.

Симоне распахнул глаза и крепче прижал ее к себе, а она доверчиво положила руку ему на грудь, тихо посапывая во сне.