Личная жизнь шпиона. Книга вторая
Шрифт:
– Да, слышал о твоих ресторанных похождениях, – Деев на минуту нахмурился. – Вот тебе один совет. За него даже десяти копеек не возьму. В Москве полтора десятка приличных ресторанов. И ты хорошо знаешь, как они называются. Все остальное – ниже ватерлинии. У меня правило простое: или я хожу в нормальное заведение, или сижу дома.
– Теперь это станет и моим правилом, – улыбнулся Разин.
Деев помолчал и перешел к лирической части разговора. Сказал, что вечно ждет из-за границы разведчика-нелегала, как, наверное, отцы ждали с фронта своих сыновей. Но нелегальная работа опаснее фронта, потому что никогда не знаешь, где враги, а где друзья. Собственно, нет и самой линии
– Я, вообще-то, хотел дождаться первого настоящего тепла и вытащить тебя на дачу, на шашлыки. Там бы мы поболтали, как друзья. Помнишь, как последний раз посидели? Вечер, костер в лесу. Сосны, ветерок. Но до тепла еще далеко. Ладно, давай к делу. Случилась серьезная история. Один гражданин, референт или помощник, – точно не помню, – председателя Комитета партийного контроля, принес к нам в общественную приемную гнусную анонимку. Он утверждал, что это письмо нашел на столе председателя КПК Арвида Яновича Пельше. Короче, там написано, что сотрудники ПГУ КГБ через своих агентов продают за границей произведения искусства из Гохрана. И большую часть выручки присваивают. Аноним подкрепляет выводы примерами. Восемь страниц этого опуса занимает перечень драгоценностей, которые мы якобы вывезли и продали. По мнению анонима, – за гроши…
– В том списке есть вещи, которые проходили через меня?
– Твоих там нет.
Деев смотрел в глаза Разину, будто хотел прочитать в них нечто важное.
– Написал анонимку матерый враг, – продолжил он. – Он точно знал, куда ударить побольнее. Если на самом верху решат начать проверку, нам придется долго отписываться. Правда на нашей стороне. Но вся эта возня, эти кухонные дрязги бросят тень на многих агентов-нелегалов. Это же им, как нож в спину. С этими ювелирными безделушками, цена которых точно никому не известна, легко придраться к мелочам. И раздуть целую историю.
– Автор кто-то из наших?
– Не знаю. Кто писал, пока не установили. Но знаем, кто подсунул письмо Пельше. Ты не поверишь. Наша общая знакомая Маргарита Докучаева.
– Маргарита? – Разин широко раскрыл глаза. – Она на такое не способна.
– Это установлено следствием. Ее покойный муж Костя в гробу перевернется от стыда. Некогда она работала в аппарате КПК. И иногда заходила поболтать со старыми подружками.
Деев подался вперед, наклонился, даже шею вытянул и прошипел:
– Вот же сучка.
– Ну вы меня огорошили, – Разин придвинул пепельницу и закурил. – А что она сама говорит?
– Она что говорит? – Деев пожал плечами. – Что скажет женщина… Много эмоций, мало смысла.
– А что референт?
– Он ничего не знает. Честный малый. Просто передал письмо в госбезопасность. Ты же виделся с Маргаритой после возвращения?
– Она вдова моего друга. После командировок всегда к ней заезжаю. Посидели, поболтали…
– Это хорошо, что ты друзей не забываешь. Хорошо это.
– Кстати, о друзьях. В Нью-Йорке я работал с Павлом Ткачуком. Месяца четыре назад его отозвали в Москву. Перед отлетом он мне не позвонил. Хотя я должен был через него кое-что жене передать. Он не оставил записки. И в Москве в его квартире на звонки никто не отвечает. У него ведь жена и ребенок. Вы не знаете, где он сейчас?
– Ткачук? – Деев наморщил лоб, будто не мог вспомнить этого человека. – Тот связной… Его временно у нас забрали. Кажется, у него задание, как-то связанное с Турцией. И семья тоже там. Подробностей не знаю. Слышал только, что через год он вернется.
Деев замолчал, когда без стука вошел дядька лет сорока, поздоровался, поставил на стол поднос с фарфоровым кофейником, чашками и сахарницей. Ушел и вскоре вернулся с вазочкой печенья и коробкой конфет «Мишка в шоколаде».
Деев проводил дядьку взглядом и сменил тему разговора. Сказал, что женщин больше на работе не держит, после неприятной истории с секретаршей, когда особа, не слишком интересная и совсем не молодая, каким-то образом сошлась с французским дипломатом, это сожительство продолжалось три месяца перед тем, как узнали на работе, да и то случайно. Француз поспешил срочно уехать во избежание крупных неприятностей, а с дамочкой контрразведка возилась полгода, стараясь определить, что она разболтала. Еще Деев сказал, что сидеть в каком-нибудь подставном офисе, вроде этого, значительно удобнее, чем на площади Дзержинского или в Ясенево. Во-первых, от начальства далеко, во-вторых, людям вроде Разина, нелегальным резидентам, удобнее приезжать сюда, а не светиться лишний раз в конторе. Правда, в Ясенево у него тоже есть каморка.
Деев налил кофе, гостю и себе, съел «Мишку в шоколаде» и сказал, что читал все докладные записки, составленные Разиным по поводу той заварухи, случившейся в Нью-Йорке, и может сказать только одно: молодец, что проявил мужество и, самое главное, остался в живых, потому что верный сын отечества ему, то есть этому отечеству, еще понадобится. Деев и дальше был готов болтать высокопарную чепуху, но, наверное, язык устал.
Он выдержал паузу и сказал:
– Вообще-то я тебя пригласил, чтобы извиниться за то дикое происшествие с полиграфом. Сама машина была не в порядке. А местная охрана дала волю эмоциям, затеяла эту возню, ну, сам все знаешь… Тебя несправедливо обвинили чуть ли не в государственной измене. Кстати, в ЦРУ, если сотрудник не прошел проверку на полиграфе, его увольняют. Просто и ясно. Никаких дополнительных проверок не проводит. Просто увольнение. И больше никаких санкций. Ну, ты понимаешь: даже если бы ты не прошел проверку, те парни не имели права с тобой так разговаривать, опускаться до оскорблений, тем более побоев и даже оружия. Полиграф – не истина в последней инстанции. Не прокурор и не судья. Это всего лишь коробка с полупроводниками, конденсаторами и прочими радиодеталями. Парни получили по «строгачу». На год-другой их отстранят и отправят в провинцию. Да, на перевоспитание. Может быть, там научатся вежливости.
– Я не в обиде, Павел Ильич. Может быть, на их месте я и сам бы не сдержался.
– Ну, а теперь хорошая новость. Как ты знаешь, заканчивается твоя проверка, которая была скорее обязательной формальностью. Итог простой и ясный: тебе доверяют. Так вот, есть решение представить тебя к высокой правительственной награде, – Деев сделал глоток кофе. – Считай, что Орден Боевого Красного Знамени уже твой. Это без вопросов. Никто возражать не станет, и Андропов поддержит. Не хочу тебя хвалить – в профилактических целях, ну, чтобы не зазнался. Но еще раз повторю: ты молодец…
– Спасибо, – сказал Разин. – Приятно слышать хорошие слова.
– И еще одна важная новость: мне сообщили, что следствие по делу об убийстве Танечки идет к концу. Нашли женщину, свидетельницу того, как незадолго до нового года во дворе жилого дома твою жену избили и затолкали в машину. Потом вывезли за город… И там убийца расправился с ней. Так вот: его нашли. Это уголовник с длинным послужным списком. Этот подонок был убит нашими оперативниками при задержании. Все доказательства, самые твердые, неоспоримые, – собраны. Оперативники передали материалы в наше следственное управление. Следователи вслед еще раз опросят свидетелей, проверят доказательную базу… Хотя уже ясно, что и как.