Личное оружие

Романовский Владимир Дмитриевич

– Окей, - Донован сел рядом с Саватеевым.
– А я звонил вам, Евгений Степанович, день назад. Вас не было дома. Мы говорили с Ниной Корнеевной... У меня к вам было очень хорошее дело.

– А что случилось?
– довольно равнодушно спросил Саватеев. Разговор с Андреем заставил его снова вернуться к мыслям об имитаторе. В одном Андрей был прав: работа вышла из-под контроля и им теперь придется сотрудничать. Его не очень волновали обвинения Андрея в похищении камня, себя Саватеев виноватым не считал. Во-первых, его взяли на время,

это требовали интересы науки; во вторых, похищение организовал Мишин, организовал грубо и топорно.

– Наша корпорация расширяет разработку технических новинок, нужны новые специалисты. Для работы по контракту. На два-три года, как захотите. В одном из научных центров корпорации. В Лос-Анджелесе, например. Мой шеф увидел вашу визитку, молодой доктор технических наук нам бы подошел, сказал он. И я стал звонить вам... Что вы об этом скажете? Я не тороплю... Дело терпит.

Саватеев оживился. Вот он, долгожданный выход. Заключить контракт, прихватить с собой Нинико, и исчезнуть.

– Интересное предложение, - скрывая радость, проговорил Саватеев.

– Вполне возможно, что и ваша подруга там устроиться...

– Она инженер по электронике, - поспешно уточнил Саватеев.

– Как?
– он повернулся к внимательно слушавшей Донована Нинико.

– Стоит подумать, Женя.

– Поговорим об этом ещё раз в Буэнос-Айресе. А я пока возвращаюсь на свое место, - Донован поднялся и, покачиваясь и придерживаясь за спинки кресел, направился к ожидавшему его Самотокину.

Через несколько рядов от них Липинский возмущенно выговаривал Мареничеву:

– Где это видано, в самолете шампанское - за деньги. Полный беспредел. Я должен тратить командировочные баксы, партийные можно сказать деньги.

– Так в чем же дело? Вперед, расходуй.

– Не могу. Валера, дай взаймы.

– Держи, - Мареничев протянул ему зеленую банкноту.
– А чтоб не загнуться с тоски, навести бы свою ослепительную блондинку. Заодно и я от тебя отдохну.

– Вот потому и прошу, для вдохновения. Кстати, у неё подруга не хуже, могу и тебе составить протеже.

– Премного благодарен, как-нибудь обойдусь. Это самолет, а не ресторан с крыльями.

Липинский заглянул к стюардессам, взял бутылку шампанского и направился к пустующему креслу впереди Быкова:

– Я не помешаю?

– Девочки, он не помешает?
– Быков и вся его пестрая, щебечущая компания были явно навеселе.

– А с чем вы пришли?
– спросила Эльза.

Липинский торжественно вытянул из пластикового пакета бутылку шампанского.

– Ладно, - одобрил Быков.
– Сгодится для девочек. А мы займемся вот чем, - он достал из-под ног кейс и ловко извлек плоскую прозрачную флягжку с темно-янтарной жидкостью.
– Это для мужчин. Все мое ношу с собой.
– Он поставил кейс на место: - Девочки, почирикайте пока одни, я пересяду к гостю.

– Так вы же пристегнуты, Герман Михайлович, - рассмеялась Эльза.

– Как?

Я все ещё пристегнут! Позор. Почему не доложили?
– Быков удивленно посмотрел на массивную металлическую пряжку с ремнем, опоясывающую его богатырский живот.
– Эльза, отстегни, - скомандовал он.

Эльза наклонилась, белокурые локоны рассыпались, и Липинский ощутил сладковатый аромат французских духов. Наконец Быков освободился из плена и тяжело опустился рядом с Липинским, в руках он бережно держал походную фляжку и ломтики лимона, завернутые в блестящую фольгу.

– Иногда требуется отдохнуть от женского общества. В больших дозах оно раздражает, особенно в самолете, - пояснил он, наполняя коньяком стаканы.

– А ведь мы не виделись с вами с той самой презентации, - сказал Липинский, осушив стакан.

– С какой именно. Я на них бываю довольно часто. Презентации, похмеляции...

– Граждане пассажиры, - раздалось из динамика, - мы летим над Атлантическим океаном. Высота десять тысяч восемьсот метров. За бортом минус 50 градусов. Приятного полета. Командир экипажа, пилот первого класса Королев.

– Спасибо Королев, выпьем-ка за океан, - Быков снова наполнил стаканы.
– Как вспомнишь, что мы на такой высоте, а под нами такая глубина, так не по себе становится... Как тут остаться трезвым. А ваша партия против. Как можно быть трезвым в России? Нет, в вашу партию я никогда не вступлю. В ней нет никакого гуманизма. Абсолютно!
– вдруг рассердился Быков. Пошел отсюда, из моего ансамбля! И не подходи больше!
– он приблизил лицо к Липинскому, широко раскрытые, налитые кровью глаза сверкали бешенством.

Да ведь он перепил, мелькнуло у Липинского, он в стельку пьян.

Неожиданно Быков откинулся к спинке кресла, прикрыл глаза и захрапел.

С заднего сиденья к ним наклонилась Эльза и удивленно спросила Липинского:

– Что он шумел?

– Мы слегка не поняли друг друга, - Липинский кивнул на мирно сопящего Быкова: - Утомился, бедняга.

– Ничего, он слегка отдохнет, и через часок будет снова, как огурчик.

– Можно я с вами немного посижу, пока он спит?

– Конечно. Правда, девочки? Чем же вы нас развлечете?

Зинаида Васильевна устроилась у окна, место рядом занял Бригадир продолжить и укрепить знакомство.

– Сгоняем в колотушки?
– предложил он.

– Что, что?
– удивилась Зинаида Васильевна.

– Я имел в виду: сыграем в карты? У меня есть, - он извлек из кармана свежекрапленную колоду карт.

– О, я почти не умею.

– Я научу...
– и Бригадир принялся объяснять правила игры в очко. Но никак не мог сосредоточиться: за картами партнерши маячил такой пышный бюст, вились такие мягкие локоны, что ему стало не до тузов. Потерявший всякую бдительность, расслабленный и опьяненный, он играл почти вслепую, и без конца проигрывал. Чтобы как-то собраться и взять себя в руки, он предложил: