Личный мозг

Савельев Сергей Вячеславович

Человеческая личность на базе неокортекса начинает пробовать свои силы далеко не сразу. Примерно до 10-летнего возраста доминируют незатейливые желания или примитивное подражание непубличным желаниям взрослых. В этой возрастной группе обычно доминируют биологические пристрастия, но без репродуктивного второго дна. Мальчики откровенно стремятся достигнуть большой известности, получить с её помощью побольше денег и обзавестись предметами роскоши. При этом самыми притягательными образцами для подражания среди известных певунов, плясунов и говорунов являются максимально примитивные особи.

Их соблазнительность для детей состоит не в талантах, которых нет и следа, а в очевидности простейшего пути к социальному успеху. Дело в

том, что доступная детскому пониманию своеобразная "лимбичность" самого примитивного поведения от убогого образца притягивает подростков своей понятностью и доступностью. Мои опросы вменяемых и владеющих членораздельной речью представителей этого возраста показали довольно печальные, но ожидаемые результаты. Приведу типичную беседу такого рода с 9-летним Филиппом о его заветных мечтах.

– Филипп, ты о чём мечтаешь?

– Стать таким, как певец М.

– Он же без голоса и слуха, а его песни убогие.

– Но он нравится мне и всем ребятам в классе.

– Чем же этот провинциальный М. так вас покорил?

– Он очень богатый и красивый, я хочу быть на него похожим и сделаю пластическую операцию.

– Если хочешь в певцы, то надо учиться в музыкальной школе и пением заниматься.

– Нет, этого не надо. У М. мама богатая, она ему всё купила. Мне бы денег, а учиться нотам и пению не нужно.

– Допустим, что у тебя всё есть. Что дальше?

– Я бы дом построил, чтобы все завидовали.

Этот прекрасный разговор не оставляет сомнений, что 9-летний Филипп пользуется в своих рассуждениях исключительно лимбической системой. Неокортекс является вспомогательным инструментом, а все мечты сводятся к решению биологических задач, характерных для всех приматов. При этом откровенный цинизм выгоды от такого поведения сквозит в каждом слове и моральными или нравственными представлениями не обременён. Иначе говоря, ждать от подростков до формирования неокортекса социально ответственного поведения, к сожалению, не приходится. У родителей иногда возникает иллюзия присутствия в дитятке неких признаков нравственности и осмысленности. Как правило, это плоды умелого воспитания и навыки имитационного поведения, которые к реальным помыслам подростка имеют очень косвенное отношение.

Совершенно ясно, что рассудочный неокортекс проигрывал и проигрывает видовому опыту. Это будет происходить до тех пор, пока инстинктивное решение не подведёт в какой-либо важной ситуации. Однако такие проблемы традиционно списываются на внешних врагов и самые нелепые обстоятельства. Во время индивидуального развития инстинктивные основы личного поведения вообще неприкосновенны, а у некоторых особей никогда и не корректируются разумом. Для появления подозрений о несостоятельности очевидных инстинктивных желаний и архаичного мышления необходимы многократные личные трагедии и неудачи. Человеческая часть мозга начинает работать у праведного обывателя после ныряния в океане фекальных страданий, которые ставят обладателя обезьяньего мозга на грань сохранения жизни. Только тогда может возникнуть слабое желание хоть немного подумать, прежде чем что-то сделать.

Предсказать возраст возникновения таких светлых мыслей практически невозможно, поскольку конкретные условия жизни ребёнка и индивидуальные особенности строения мозга бесконечно разнообразны. Тем не менее многочисленные исследования показывают, что до 10-12-летнего возраста корковые возможности проявления минимального здравомыслия очень ограниченны. Они скорее имитационные и лишь изредка отражают самостоятельный скрип мозгов подростка. По этой причине попытки наивного, но осмысленного контроля за собственным мозгом удастся начать не раньше 11-летнего возраста. Если первые попытки проявления сознания пришлись на столь ранний возраст, то читатель может считать себя большим везунчиком. Сразу оговорюсь, что я описываю уникально раннее появление детского самосознания, которое встречается

чрезвычайно редко. Для большинства населения такие явления значения не имеют, а первые признаки осознания мира появляются после полового созревания.

Допустим, что мы имеем дело с 11-летним уникумом, который начал формировать человеческое сознание на основе неокортекса до полового созревания. Реализация этой возможности обычно даёт колоссальные преимущества в пострепродукционный период становления личности. Однако в большинстве случаев первые признаки осмысленного поведения и самостоятельности коры наступают десятилетием позднее. При этом нет никакой гарантии, что осмысленное поведение возникнет само собой благодаря взрослению человека. Наоборот, для запуска работы неокортекса необходимы огромные личные усилия, которых, к сожалению, не у всех хватает.

Продолжим обсуждать наше смелое допущение, что из-за особенностей строения мозга 11-12-летний под­ росток смог немного оторваться от лимбического контроля. Сразу оговорюсь, что это событие происходит не в каждом мозге, а часто не наступает никогда. Допустим, что против лимбической системы начинает действовать неокортекс. Это происходит за счёт связей лимбической системы и коры через поясную извилину, располагающуюся на медиальной поверхности полушарий и охватывающую мозолистое тело. Поясную извилину в цитоархитектонике принято называть лимбической областью, которая содержит более 30 полей и подполей. Поясная извилина является очень важной областью мозга, а её поля и подполя отличаются значительной индивидуальной вариабельностью (Савельев, 2024). Именно в этой области обнаружена максимальная изменчивость подполей в головном мозге человека.

У разных людей некоторые подполя этой области могут различаться по площади поверхности в 42 раза. По этой причине даже наиболее древние взаимодействия неокортекса и лимбической системы крайне индивидуальны. Тем не менее первичные корково-лимбические взаимодействия происходят через поясную извилину и определяются содержанием неокортекса.

Дело в том, что даже при соответствующем развитии неокортекса гарантировать его доминирование над обезьяньими инстинктами невозможно. Накопление интеллектуально-социального содержания коры к 11-12-летнему возрасту играет решающую роль. Именно к этому возрасту складываются основные приёмы противодействия зрелой лимбической системе. Если методическое и планомерное накопление социальных инстинктов и широкое образование в предыдущие годы отсутствовали, то никакого ощутимого контроля над инстинктами не получится. Наоборот, весь личный опыт, способности к адаптации и имитации рассудочной деятельности будут служить лимбической системе. Вполне понятно, что ни о какой морали, уважении, сочувствии и других человеческих качествах не может быть и речи. Результатом такого созревания мозга станет опасный и асоциальный примат, который неотличим от человека.

Возможна и другая ситуация, когда корковые поля за 11-12 лет удалось заполнить реальными знаниями, общечеловеческими социальными инстинктами и представлениями о морали. Именно в этом случае возникает шанс создания системы противодействия лимбической системе. Собственно говоря, это единственная возможность до полового созревания вмешаться в собственное развитие головного мозга. Небольшой временной зазор в 3-5 лет можно использовать для приобретения драгоценных знаний, глубоких "человеческих" убеждений об устройстве мира или загрузить себе в голову парадигматическую убогость религиозного сознания. Результат скажется через 10-15 лет, после кордебалета репродуктивного созревания. Если у подростка есть довольно сложное увлечение или постоянное интересное занятие, то ему повезло. В дальнейшем полученные в этот критический период знания и социальные инстинкты повлияют на общее мироощущение и заложат основы для объективного сознания. Его придётся аккуратно перетащить через период полового созревания мозга, что крайне затратно.