Личный мозг

Савельев Сергей Вячеславович

К нашему большому сожалению, такие области в головном мозге отсутствуют. Возникает немного странноватая ситуация с поисками причин сложного поведения. С одной стороны, в мозге ясно представлены все органы чувств, системы произвольного контроля двигательной активности, ассоциативные и нейрогормональные центры. С другой стороны, точную мозговую локализацию самых ценных и значимых человеческих качеств найти невозможно. Проблема выглядит неразрешимой и часто становится поводом для создания умозрительных теорий о непознаваемой высшей нервной деятельности, когнитомной интеграции или теологической предопределённости. При всей привлекательной бесконечности столь изящного словоблудия научной ценности оно не представляет.

Для ответа на вопрос о происхождении сложного человеческого поведения придётся опираться на прозаическую морфофункциональную организацию мозга. Попробуем

рассмотреть всех участников процесса формирования социального поведения в нашем головном мозге. Для этого нет нужды тщательно изучать вариабельность каждой подкорковой структуры или поля коры большого мозга. Задача немного проще, хотя в конечном счёте её решение для каждого конкретного человека лежит именно на этом уровне. Попытаемся гипотетически реконструировать организацию мозга обычного добропорядочного человека с небольшими, но выраженными талантами к исполнению музыки. Допустим, что наш экспериментальный объект является молодым образованным мужчиной с тривиальным образом жизни.

При таких условиях внутримозговых "участников" регуляции поведения нашего подопытного можно разделить на три группы. Одну группу составит неокортекс с многочисленными специализированными полями и подполями, во вторую войдут кортикальные и подкорковые центры лимбической системы, а в третью – комплекс ядер и неокортикальных центров, являющихся основой музыкальной одарённости. Эти три больших комплекса являются коварными искусителями любого человека, поскольку обладают огромным влиянием на поведение через энергетический баланс головного мозга.

Рассмотрим каждый из выделенных комплексов по отдельности, поскольку они обладают прямо противоположным действием на поведенческие предпочтения. Внутри нашего мозга неокортикальная группа центров отстаивает рассудочнные подходы к решению любых проблем. Под рассудочными подходами следует понимать персональный опыт, воспитание и образование. Их цель - осмысленная рационализация поведения для достижения стандартного набора биологических преимуществ: еды, размножения и доминантности. Можно предельно упростить эту ситуацию для понимания и представить себе бессовестного и бесчувственного бухгалтера, который будет без волнения решать свои личные задачи. В этом случае крайний рационализм и поиски личной пользы в любом деле вряд ли можно будет воспринимать как проявления совестливости.

Вполне понятно, что рациональному неокортексу противостоит лимбическая система. Её исторические задачи ничем не отличаются от неокортикальных. Важным целеполаганием является перенос личного генома в следующее поколение через захват пищи и накопление доминантности. Однако поведенческие пути для решения этой задачи у лимбической системы совсем иные. Она реализует инстинктивно-гормональные программы поведения, которые мы унаследовали от обезьян. Это означает постоянное использование так называемых интуитивных решений. Иначе говоря, гормонально подкреплённые, но плохо осознаваемые биологические желания становятся поведенческим мотиватором. Если такая ситуация возникает, то лимбическая система полностью подчиняет себе неокортекс. В результате мы получаем хитрую и опасную мартышку, которая внешне очень похожа на человека. Образцы такого поведения широко распространены у обоих полов и во всех слоях общества.

Следует отметить, что в самом распространённом случае чёткое разделение людей на неокортикальный или лимбический тип поведения невозможно. В повседневной жизни мы сталкиваемся с бесконечными поведенческими метаниями между этими двумя методами принятия решений. У большинства людей нет выраженного структурного доминирования лимбической или кортикальной системы. В тех случаях, когда жизненные обстоятельства складываются крайне тяжело, мы иногда включаем рассудочное мышление. В поисках разумного решения проблемы мы призываем на помощь весь свой жизненный опыт и даже книжные знания. Если опыта рассудочной деятельности нет, то начинаются эмоциональные оценки ситуации и всплывает "глубокая убеждённость" лимбической природы. Отсюда происходит постоянная непоследовательность поступков, которая начинается с искренних обезьяньих эмоций и бескорыстных страстей, а заканчивается абсурдным и аморальным скупердяйством и прагматизмом. По этой причине поведение большинства людей крайне непоследовательно и малоэффективно. Не вызывает сомнений, что при таком нестабильном целеполагании ожидать мало-мальски "человеческого" поведения от нашего умозрительного молодца не приходится. Он по нескольку раз в день становится то эмоциональным и внимательным ухажёром, то абсурдным скупердяем и очевидным бытовым

засранцем. Столь большая амплитуда крайних форм поведения внешне проявляется очень индивидуально. Все видимые внешним наблюдателям результаты работы мозга зависят от размеров тормозных центров лобной области, воспитания и условий жизни.

С возрастом большинство людей постепенно обучаются контролировать как лимбические, так и кортикальные формы поведения и опасаются их крайних проявлений. Несколько миллионов лет регулярного умерщвления буйных идиотов (искусственного отбора) привели к вполне достаточному развитию тормозных центров мозга, хотя их активности часто не хватает в повседневной жизни. Это становится особенно заметно при появлении в Европе мигрантов с иными критериями церебрального сортинга. Их предыдущая практика искусственного отбора мозга не совпадает с результатами европейского сортинга. Если разница составляет 10-15 репродуктивных циклов отбора, то социальная интеграция будет затруднена. Личной вины в этих различиях у мигрантов нет, поскольку отбор их мозга был направлен в совершенно другое русло. Вполне вероятно, что для среды своего развития он был отлично приспособлен, но совсем не пригоден для европейской системы отношений. Именно различия в искусственном отборе мозга порождают неизбежное отсроченное насилие со стороны как аборигенов, так и мигрантов.

Следовательно, "совестливое" поведение является индивидуальным балансом между буйной лимбической системой и рациональным неокортексом. Полное равновесие крайне затруднительно, что вызывает неприятную необходимость постоянно сдерживаться и уступать своим биологическим или рассудочным принципам. Ещё сложнее поддерживать стабильное состояние мозга при наличии внешних раздражителей. Они многочисленны и очень изощрённы, поскольку создаются такими же, как мы, обладателями раздираемого противоречиями мозга. С одной стороны, любое взаимодействие с другим человеком вызывает быстрый эмоциональный ответ, построенный на работе лимбической системы. С другой стороны, рассудочный неокортекс предлагает более рациональную реакцию на внешний раздражитель. Результатом обычно становится нерешительное внутреннее мычание, которое слабо напоминает человеческое мышление. К счастью, внутренний скрип этих интеллектуальных сигналов окружающим не слышен. В это тайное и очень личное мозговое безобразие примешивается бесконечное индивидуальное разнообразие в количественном и качественном строении головного мозга, поскольку он уникален для каждого человека (Савельев, 2024). В конечном итоге мы получаем немного совестливого и сентиментального, но крайне непоследовательного персонажа.

По этим причинам ожидать у одного и того же человека ни последовательного здравомыслия, ни эмоциональной стабильности не приходится. В зависимости от доминирования той или иной системы мозга наш гипотетический молодец будет то добрым и совестливым, то злым и практичным. Эти формы поведения детерминированы конструкцией нашего мозга, которая стала результатом длительной и успешной эволюции гоминид. Ставя умозрительный эксперимент, мы предположили, что наш молодой человек обладает ещё и небольшими музыкальными талантами. Это может быть авторская песня, которая обычно возникает как средство заманивания фертильных самочек, или другой, столь же скромно выраженный, талант. Если такой публичный талант присутствует, то в бесконечный спор между лимбической системой и неокортексом начинает вмешиваться третий поведенческий игрок.

Этим игроком становится комплекс мозговых центров, создающих базу для того или иного выраженного таланта ил и одарённости (Савельев, 2024). Кратко напомню суть феномена, возникающего в талантливом мозге. Дело в том, что любая способность или талант человека формируется за счёт целого комплекса структур, отвечающих за конкретные сенсорные и двигательные функции. У одарённого человека они настолько велики, что многократно могут превышать размеры тех же структур в головном мозге посредственности. Это означает, что в них находится больше нейронов и связей, которые предопределяют преимущества в получении, обработке и реализации общедоступной информации. Для одарённого человека необходимым условием является наличие сильно увеличенных структур мозга во всей морфофункциональной цепочке центров, используемой при выполнении конкретной функции. Как правило, в таких структурных системах принимает участие от 10 до 40 ядер, полей и подполей мозга. Вполне понятно, что частота одновременного получения от родителей такого уникального набора крупных и функционально объединённых центров мозга крайне невелика. По этим причинам столь редко встречаются талантливые и одарённые личности.