Личный поверенный товарища Дзержинского
Шрифт:
Глава 25
Через час после окончания встречи я уже звонил Мюллеру и договаривался о срочной встрече с ним. В данной ситуации любое промедление смерти подобно.
— Что случилось, дорогой коллега Казен, — спросил меня Мюллер, стоя в дверях в домашнем халате и в тапочках. Он совсем недавно пришёл с работы. Поужинал простой едой, так как не снабжался из распределителей для номенклатуры и хотел пораньше лечь спать. — Проходите, на пороге дела не решаются, если они действительно важные.
Мы прошли в его кабинет.
—
— Группенфюрер, сработала эстафета, — сказал я.
— Какая эстафета, — не понял Мюллер.
— Эстафета передачи конфиденциальных сообщений между руководителями государств, шеф, — сказал я.
И…, - Мюллер предложил мне продолжить мне сообщение.
— Вот конфиденциальное письмо от Сталина фюреру, — сказал я и подал ему конверт.
— А почему это письмо передали вам, коллега Казен, — со мною уже разговаривал всесильный начальник гестапо.
— Потому что я с 1914 года являюсь звеном этой цепи, о чем есть отметка в моём личном деле группенфюрер, — доложил я.
— Да, да, я помню, — сказал шеф, — но я думал, что эта цепочка порвалась с уничтожением монархий в Германии, Австрии, России. А она, оказывается, действует. И кому вы сможете передать конфиденциальное сообщение?
— Любому главе государства Европы, — сказал я.
— Это хорошо, — Мюллер в задумчивости провёл рукой по голове, поглаживая свои волосы стриженые под бокс. — А что с этим письмом прикажете делать?
— Не моё дело давать вам советы, группенфюрер, — сказал я, — но вспомните, что говорил старик в отношении фотографий.
— Кого вы конкретно имеете в виду, коллега Казен? — спросил меня Мюллер.
— Я имею в виду рейхсляйтера, — сказал я.
— Вы подтвердили моё мнение, коллега Казен, — сказал Мюллер. — Вы на машине? Ждите меня внизу. Я сейчас созвонюсь и выйду.
Через пятнадцать минут мы уже мчались в сторону партийной канцелярии. Была ночь, а Борман ещё не уходил с работы.
— Сворачивайте налево, — шепнул мне Мюллер.
Я припарковался на стоянке для четырёх автомобилей. Конечно, на эту стоянку могли припарковаться только четыре «фольксвагена» или два «майбаха».
Мы подошли к неприметной калитке, и шеф нажал кнопку звонка. Что-то щёлкнуло в динамике рядом с кнопкой. Мюллер назвал свою фамилию. Дверь открылась.
— Группенфюрер, — сказал я, — вас все знают и вы везде вхожи.
— Не обольщайтесь, — бросил мне шеф, — партия это СС, СС это партия, и все они в ведении гестапо. Меня с удовольствием бы растерзали на тысячу частей и уничтожили все досье, которые хранятся у нас, но, пока они это не могут сделать, они вынуждены терпеть меня.
Мы вошли в партийную канцелярию с чёрного входа. Молодой человек в строгом костюме провёл нас в комнату, в которой стоял столик, около которого было четыре кресла. Небольшой книжный шкаф и горка с хрусталём дополняли интерьер, освещённый торшером с абажуром кремового цвета.
Минуты через три в комнату вошёл Борман.
Хайль Гитлер, майн геррен, — поприветствовал он нас. Возможно, что будь он наедине с Мюллером, они бы обменялись
— Здесь письмо Сталина фюреру, — сказал шеф гестапо и положил письмо на столик. — Что будем делать?
— Кто-то уже читал это письмо? — спросил Борман, не сводя заворожённого взгляда с конверта.
— Кто же его будет читать, если оно адресовано лично фюреру, — сказал Мюллер.
— Да, действительно, — согласился Борман, приподнял письмо за один из уголков конверта и осмотрел его. — А где написано, что оно фюреру? — ехидно спросил он.
— Это конфиденциальное письмо, — сказал Мюллер, — и я допускаю, что оно не имеет обращения к адресату и подписи писавшего, чтобы не оставлять следов в архивах и официальных документах.
— А кто может подтвердить, что это именно письмо от Сталина фюреру, — спросил Борман.
— Подтвердит мой сотрудник, штурмбанфюрер фон Казен, — указал на меня Мюллер, — он как раз и получил письмо от курьера и устное сообщение о том, кому оно адресовано.
— Не понимаю, — сказал с расстановкой Борман, — гестапо имеет прямые контакты с партийной канцелярией Сталина? А почему я не знаю о ваших контактах, и почему фюрер находится в неведении всего этого? Вы не думаете, что вы берете на себя слишком, партайгеноссе Мюллер?
Выходило, что Мюллер подставился Борману и виной всему был я.
— Разрешите, — обратился я к Мюллеру и, не дожидаясь его утвердительного кивка, повернулся к Борману, — рейхсляйтер, система передачи конфиденциальных сообщений между царственными домами Европы существует ещё с прошлого века. Она бесперебойно действовала во время войн, катастроф в любых уровнях межгосударственных отношений и действует сейчас. Я был участником подготовки встречи в Рапалло в 1923 году и никто не знал, что такая встреча готовится, хотя шла оживлённая переписка между двумя державами. Это письмо, возможно, является сигналом к окончанию войны и любая задержка с его передачей адресату возлагает огромную ответственность на того, кто держит письмо более срока, необходимого на доставку или того, кто поинтересуется содержанием письма.
— Вы доверяете своему сотруднику? — спросил Борман Мюллера, указывая на меня рукой.
Глава 26
— Я не доверяю никому, рейхсляйтер, — сказал Мюллер, — но этот сотрудник пока не дал повода усомниться в его нечестности.
— Тем не менее, — упорствовал Борман, — я прошу до выяснения всех обстоятельств дела отстранить его от исполнения служебных обязанностей и изолировать от других сотрудников. Вы можете себе представить реакцию фюрера на контакты с Советами? Я не могу.