Лицо в зеркале
Шрифт:
Но сейчас Этан не хотел говорить о том, что с ним произошло. Ему хотелось подумать об этом.
Нет, тут он кривил душой. Хотелось не думать, а просто забыть о недавних событиях. Отвернуться от случившегося. Заблокировать память и напиться.
Забыть, конечно, не получилось бы, учитывая три серебряных колокольчика из машины «Скорой помощи», которые поблескивали на стойке бара рядом с его стаканом виски. С тем же успехом он мог отрицать существование снежного человека, столкнувшись с ним нос к носу на горной
Вот ему и не оставалось ничего другого, как размышлять над тем, что с ним произошло. И тут он практически мгновенно оказывался в тупике. Он не только не знал, что и думать об этих невероятных событиях, он не знал, как о них думать.
Очевидно, Рольф Райнерд не прострелил ему живот. И при этом интуитивно Этан чувствовал — результаты лабораторного анализа подтвердят, что под ногтями была его собственная кровь.
А уж воспоминания о том, как его сшиб с ног «Крайслер» и раздавил грузовик, были настолько четкими и ясными, настолько детальными, что он никогда бы не поверил, будто все это — выдумка его воображения, разыгравшегося под действием наркотика, который ему ввели без его ведома.
Этан попросил бармена повторить заказ и, пока шотландское лилось на кубики льда в чистом стакане, указал на колокольчики и спросил: «Вы их видите?»
— Мне нравится эта старая песня, — ответил бармен.
— Какая песня?
— «Серебряные колокола».
— Так вы их видите? Бармен изогнул бровь:
— Да. Я вижу набор из трех маленьких колокольчиков. А сколько наборов видите вы?
Рот Этана искривился в улыбке.
— Только один. Не волнуйтесь. Я помню правила порожного движения и не собираюсь их нарушать.
— Правда? Тогда вы уникум.
«Да, — подумал Этан, — я именно уникум. Умер дважды за один день и при этом по-прежнему могу пить виски». И задался вопросом, а как быстро бармен отобрал бы у него полный стакан, произнеси он эти слова вслух?
Он пил виски маленькими глотками, надеясь, что опьянение прочистит ему мозги, раз уж на трезвую голову не думалось.
Десять или пятнадцать минут спустя, по-прежнему трезвый, как стеклышко, он увидел отражение Данни Уистлера в большущем зеркале за стойкой.
Этан развернулся на стуле, выплеснув из стакана виски.
Лавируя между столами, Данни практически уже добрался до двери. И он не был призраком: официантка остановилась, чтобы пропустить его.
Этан поднялся, вспомнил про колокольчики, схватил их со стойки, поспешил к выходу.
Некоторые из гостей покинули свои столики, стояли в проходах у столиков друзей. Этану пришлось подавить желание отталкивать их в сторону, расчищая путь. Всякий раз его «Извините» звучало так резко, что люди вздрагивали, вскидывали на него глаза, но, увидев выражение его лица, молча сторонились, позволяя ему пройти.
Но к тому времени, когда Этан добрался до двери, Данни уже исчез.
Поспешив
Слева от Этана выложенный мрамором вестибюль переходил в просторную гостиную с удобными диванами и креслами. Здесь желающие могли во второй половине дня выпить чаю. А вечером в гостиной подавали выпивку тем, кто находил бар слишком шумным.
Но его взгляд не нашел Данни Уистлера и в гостиной.
Справа от Этана вращающаяся дверь вела наружу. Она еще медленно поворачивалась, словно кто-то только что вышел из отеля, но все ее четыре квадранта пустовали.
Он шагнул к двери, которая вывела его в ночной холод, под козырек.
Укрывая гостей большущими зонтами, швейцар и целая бригада парковщиков сопровождали их как к отъезжающим автомобилям, так и от прибывающих. Легковушки, внедорожники, лимузины занимали свободные места на стоянке отеля и выезжали с нее.
Данни не стоял среди тех, кто ждал, пока ему подгонят автомобиль. Вроде бы и не спешил в сопровождении эскорта к своему находящемуся на стоянке «Мерседесу».
На стоянке, среди других автомобилей, Этан высмотрел несколько темных «Мерседесов», но не тот, что принадлежал Данни.
В шуме под козырьком (разговоры людей, урчание автомобильных двигателей, шелест дождя) Этан мог бы и не расслышать настроенного на минимальную громкость звонка мобильника, но тот завибрировал в кармане куртки.
Все еще оглядывая ночь в поисках Данни, Этан нажал на кнопку с зеленой трубкой.
— Я должен немедленно с тобой увидеться, — услышал он голос Рискового Янси, — и в таком месте, где не околачивается элита.
Глава 35
Данни поднимается на лифте в компании пожилой пары. Они держатся за руки, как юные влюбленные.
Услышав слово «годовщина», Данни спрашивает, как давно они женаты.
— Пятьдесят лет, — сияя, отвечает муж, гордясь тем, что его невеста решила прожить с ним всю жизнь.
Они из Скрэнтона, штат Пенсильвания, приехали в Лос-Анджелес, чтобы отпраздновать золотую свадьбу с дочерью и ее семьей. Дочь оплатила им пребывание в номере медового месяца, который, по словам жены,
«такой роскошный, что мы боимся прикоснуться к мебели».
Из Лос-Анджелеса они полетят на Гавайи, вдвоем, проведут там романтическую неделю под ярким солнцем. С первого взгляда понятно, что они очень милые люди и по-прежнему любят друг друга. Они выбрали жизнь, которой Данни давным-давно пренебрег, над которой насмехался.
В последние годы он, однако, жаждал такого вот счастья больше, чем чего бы то ни было. Любви и заботы друг о друге, крепкой семьи, совместных усилий по обеспечению ее благополучия, воспоминаний о принятых вызовах и одержанных победах. В конце-то концов, в жизни это главное, а не то, чего добивался он силой и жестокостью. Не власть, не деньги, не сиюминутные удовольствия.