Лицом к лицу
Шрифт:
– Фюрер никогда не планировал никаких покушений, - сказал Скорцени, когда я напомнил ему о "Большом прыжке".
– Это все пропаганда. И мы, "зеленые СС", никогда не хотели стрелять из-за угла; мы, военные СС, всегда принимали бой лицом к лицу.
В мировой литературе еще мало исследована природа СС, членом которой, и не рядовым, а руководящим, был Отто Скорцени. Сейчас на Рейне не очень-то принято вспоминать об этом. А вспомнить стоит. Гитлер провозгласил, что после победы "великой германской расы", после того как будут уничтожены большая часть славян, определенная часть французов, евреи, цыгане, СС получит с о б с т в е н н о е государство - Франконию, к которой будет присоединена часть Франции и романской Швейцарии. Гитлер легко прочертил на карте жирную линию: Пикардия,
Отто Скорцени относился именно к этому классу посвященных. Именно он, Скорцени, должен был отправиться в Палестину, чтобы отыскать там "чашу Грааля" - чашу мистического бессмертия. Он разрабатывал операцию вместе с штандартенфюрером СС Сиверсом, директором "Аннербе" - "Общества исследований по наследству предков". Чтобы "понять это наследство", Сиверс экспериментировал на людях в концлагерях. Нюрнбергский трибунал отправил его на виселицу. Нынешние эсэсовцы чтут его "память" как "национального героя, мученика идеи".
– Сейчас пишут множество всякой ерунды о нашем движении, - продолжал между тем Скорцени, - увы, победители всегда правы. Никто не хочет увидеть то позитивное, что было в учении Гитлера.
– Расовая теория?
– Это ж тактика! Мы не верили в серьезность его угроз! Мы понимали, что это средство сплотить народ! Каждая политическая структура должна уметь чуть-чуть припугнуть.
– В Освенциме "припугивали"?
– Я там не был. Почему я должен верить пропаганде врагов?
– Я там был.
– После войны? Ничего удивительного - после войны можно написать все что угодно, победа дает все права.
– Вы не встречались с Эйхманом?
– Он же был "черный"! Я прошу вас всегда проводить грань между двумя понятиями, - в третий раз нажал Скорцени.
– Именно на "черных СС" лежит кровь и грязь, которая компрометирует наше движение. Мы же были солдатами: смотрели в глаза смерти.
– При каких обстоятельствах вы встретились с адмиралом Хорти?
– Я выполнял приказ фюрера, когда Хорти решил изменить союзническому долгу. Он ставил под удар жизнь миллиона германских солдат, и Гитлер поручил мне сделать все, чтобы Венгрия оставалась союзницей Германии до конца. Я отправился в Будапешт и провел операцию.
(Очень "чистая" операция! Шелленберг "подвел" к сыну Хорти своего агента, который выдал себя за посланца от югославских партизан. Скорцени было поручено похитить "посланца" вместе с Хорти-младшим, чтобы "надавить" на отца. Скорцени выполнил эту работу - заурядная провокация, проведенная в глубоком тылу, под охраной головорезов гестапо.)
Он то и дело возвращается к Гитлеру.
– Я помню, как осенью сорок четвертого фюрер вызвал меня в свою ставку "Вольфшанце" в Восточной Пруссии - это сейчас Калининградская область, добавил он.
– Я имел счастье побывать в "ситуационном бараке", где фюрер проводил ежедневные совещания. Я испугался, увидав его: вошел сгорбленный старик с пепельным лицом. Его левая рука тряслась так сильно, что он вынужден был придерживать ее правой. Он слушан доклады генералов родов войск молча, то и дело прикасаясь к остро отточенным цветным карандашам, которые лежат на громадном столе рядом с его очками. Когда генерал Люфтваффе начал сбиваться, докладывая о количестве самолето-вылетов и наличии горючего, фюрер пришел
– Газовые камеры, убийства?
– Что касается "газовых камер", то я их не видел. Казни? Что же, война есть война.
– Я имею в виду и те казни, которые проводились в тылу.
– Фюрера обманывали.
– Кто?
– Недобросовестные люди. Он же не мог объять все проблемы! Он нес ответственность за судьбу Германии, он был верховным главнокомандующим, у него просто-напросто не было возможности уследить за всем и за всеми. У нас же было слепое поклонение бумаге, приказу... Я помню, фюрер, отправляя меня в Будапешт, написал своею дрожащей рукою на личном бланке: "Следует оказывать содействие всем службам рейха штандартенфюреру Скорцени, выполняющему задание особой важности". Я работал в штабе, планируя "будапештскую операцию" вместе с неким подполковником - его часть была придана мне для захвата дворца Хорти, если бы тот решил оказать сопротивление. Я проголодался и попросил подполковника отдать распоряжение денщику принести пару сосисок. Подполковник попросил мои продовольственные карточки. Я сказал, что карточки остались в номере гостиницы, и этот болван отказал мне в двух несчастных сосисках. Тогда я достал бумагу фюрера. Подполковник даже вскочил со стула, читая предписание Гитлера. Конечно же он был готов принести мне двадцать две сосиски. А сколько раз я слыхал, как в бункере фюрера его же генералы говорили между собой: "Этого ему сообщать нельзя - он разнервничается". И - скрывали правду!
– Вы читали "Майн кампф"?
– Конечно.
– Но ведь в этой книге Гитлер санкционировал убийства "неполноценных народов" - целых народов!
– Неужели вы не понимаете, что это была теория?! Он же был вегетарианцем! Он не знал жизни - только работа! Я лишь раз видел, как он выпил глоток шампанского, - это было в тот день, когда я освободил Муссолини!
– А Борман?
– Что - Борман?
– Он тоже был добрым, милым человеком?
– Я его плохо знал - я же говорил вам. Мы встречались всего несколько раз.
– А Швенд?
– Какой Швенд?
– Штандартенфюрер СС. Который выпускал фальшивые фунты стерлингов.
– А, этот уголовник из Перу?
– Он самый. Вы с ним не встречались?
– Никогда.
– Доктор Менгеле?
– Кто это? Я не знаю.
– Доктор Заваде?
– Нет, я его не знал.
– Вы были одним из руководителей "оборотней", "Вервольфа"?
– Да. Но мы не вели против вас партизанских боев.
– Чем вы это объясните?
– Тем, что мы - индустриальная страна.
– Мы тоже индустриальная страна, однако наши партизаны здорово вас били.
– У нас не было такого количества лесов, полей, деревень.
– А Польша, Югославия?
– Там - горы.
– А Франция? Маки сильно вас трепали, а ведь лесов там не больше, чем в Германии.
Скорцени хотел было что-то ответить, но миссис Скорцени мягко заметила:
– Он прав, Отто, он прав... Дело не в мере индустриализма...
– Вот видите, - сразу же согласился Скорцени, - значит, в конечном итоге моя версия правильна: с гибелью Гитлера погибла его идея. Все разговоры о том, что мы, старые борцы, ушли в подполье, что-то затеваем, - все это пропаганда: без Гитлера национал-социализм невозможен.
– Как вы относитесь к фон Таддену?
– Он же пруссак! Единственно серьезными немцами можно считать баварцев и австрийцев - все остальные лишь входят в нашу орбиту!
– Вы не поддерживали партию НДП?
– У них всего пять тысяч крикунов - разве это серьезная сила?
– А если бы у них был миллион?
– Тогда бы я подумал.
– Вы не помогали итальянским неофашистам из МСИ?
– Нет. После войны я решил заняться бизнесом. Мне надоела политика. Я хотел, чтобы у меня были чистые руки.