Лицом на ветер
Шрифт:
— Ты могла бы быть хорошей любовницей, если бы сама хотела этого… — заговорил он, Рианн хмыкнула в ответ и ничего не сказала, перевела взгляд в сторону. — Нет, честно, зря ты не веришь. — Он оживился, лежал, оперевшись на локти, и сверху смотрел свенке в лицо. — Ты зажата, ты скована, ты боишься меня… Ты боишься что-то сделать не так, боишься проявить себя, тебя ведут, а ты подчиняешься… Если бы ты проявила себя, потребовала то, что ты хочешь, что тебе нравится… — Она перебила с насмешкой:
— Я — потребовала?
— Ну вот видишь? Я же говорил…
— Я не могу ничего требовать от вас, и вы
— Здесь всё другое! — Он наклонил голову и упёрся лбом ей в висок, медленно провёл до брови, шептал:- Я бы так хотел, чтобы ты не боялась меня, чтобы не было этого страха, чтобы ты была открытой…
— Поздно… Об этом надо было думать давно, ещё в самом начале.
— Я знаю. Мне не хватило бы терпения ждать, пока ты созреешь. Я хотел всё и сразу… Я хотел быстро узнать тебя. Я и так ждал два дня, пока ты привыкнешь ко мне. А ты меня уже тогда боялась.
— Конечно…
Он лёг на неё, положив голову щекой ей на ключицу. Ощущал грудью мягкость её грудей, твёрдые бугорки сосков, её дыхание. Она согрела его, она снова вдохнула в него жизнь. Если бы она хоть сама понимала это!
— Мы сегодня получили сигнал со сторожевой крепости, — заговорил он негромко, — и Нарций послал меня с центурией… По этому проклятому дождю… Это были ваши… Под прикрытием дождя они пытались взять крепость и всех там вырезать… — Рианн слушала его и не перебивала, если захочет, он всё расскажет сам. — Столько убитых… Мы могли бы потерять всю крепость, если бы провозились в дороге чуть дольше… — Он замолчал, и молчал долго. Рианн спросила сама:
— Отсюда эта кровь?
Он чуть двинул подбородком согласно, корябнув кожу свенки свежей щетиной щеки, шепнул:
— Я убил сам четверых ваших… — Устало сморгнул, Рианн почувствовала, как сами собой стиснулись зубы. — Потом мы убирали убитых… таскали их под дождём… своих и ваших… Я даже не знаю, чья это кровь…
Рианн передёрнуло. Римлянин поднял голову, в упор посмотрел ей в глаза.
— Теперь ты ненавидишь меня больше?
Она выдержала его взгляд.
— Я не знаю…
— Я сегодня убивал твоих соплеменников. Может, там был кто-то из твоих знакомых… Знаешь, сколько крови ваших свенов на моих руках? — Усмехнулся. — Но ты сейчас помогаешь мне забыть об этом. Ты — помогаешь мне. Представляешь?
Рианн отвела взгляд, шепнула:
— Мои соплеменники сами продали меня в ваши руки… Так что…
Он усмехнулся.
— Выходит так…
Снова нашёл её губы своими и принялся целовать. Рианн мотнула головой недовольно, но он не отпустил её. Свенка попыталась оторвать его голову ладонями, сдавила кончиками пальцев виски, но он сам взял её за запястья и поднял её руки вверх, ей над головой, втиснул в подушки. Сам продолжал целовать ей лицо, шею, ключицы, яремную ямку, упруго ласкал языком. Рианн шевельнулась под ним, подтянула распахнутые бёдра, упёрлась пятками, пытаясь опрокинуть центуриона с себя.
— Не надо… Чего ты хочешь? — Он посмотрел ей в глаза. — Зачем ты?
Медленно толкнулся в ней, и Рианн поняла, что он уже готов к продолжению. Его напряжённый член уже заполнял её снова, он возбудился прямо в ней, так и не выйдя ещё с прошлого раза.
— Не сопротивляйся… Сама получай удовольствие. Зачем ты? Разве тебе плохо? Я делаю тебе больно?
Он переплёл пальцы с её пальцами, с каждым толчком втискивая её ладони в мякоть подушек. Свенка начала понемногу отвечать ему, чуть подавалась навстречу его ударам, сжимала и разжимала мышцы лона, то удерживая его в себе, то позволяя ему входить свободно.
— Ну и что? — Он остановился и поцеловал её в губы. — Ты же сама чувствуешь это, правда? Если нет боли, это здорово… Нет ничего ярче на свете. Ты должна чувствовать тоже, что и я… Девушкам это тоже нравится… Должно нравиться… Я знаю. Здорово, да? Ну же?
Она ответила ему коротким выдохом. Да, на этот раз это было здорово, он не делал ей больно, это не было похоже на насилие, она чувствовала его прикосновения ногами, грудью, животом, пальцами рук. Он двигался в ней размеренно, то ускоряя, то замедляя ритм, останавливался, чтобы поцеловать её и дать себе миг на отдых, чтобы не кончить быстрее, чем хотел, чтобы успеть ей дать возможность догнать его. Он менял направления, менял ритм и скорость, чувствуя, как дрожит она под ним, покорная, обессиленная, женщина, подчинённая власти мужчины.
Он чувствовал, ей оставалось совсем немного, главное, не останавливаться, слышал её частое хриплое дыхание. «Ещё чуть-чуть. Потерпи, моя дорогая, сейчас ты взорвёшься и потопишь меня своей страстью. Я уже чувствую, что ты совсем близко». Он ощутил, как она выгибается под ним, чуть выше поднимая ноги, и первым почувствовал, как вздрогнула она, а потом сжались мышцы в глубине её лона, ещё, ещё…
Свенка кончала под ним уже второй раз за ночь. Вот это да! Он ускорил ритм, ловя последние её движения, они ослабевали, становились реже. А он уже не останавливался, глубокие, сильные, влажные толчки сотрясали её тело. Он поднялся над ней на вытянутых руках, видел её груди, отвечающие ему с каждым ударом, её лицо, её глаза. Она смотрела на него, может быть, впервые за всё время! Её ладони лежали на его предплечьях, чувствуя, как под кожей с каждым толчком играют мышцы. Рианн сделала усилие над собой, заставила себя после всего, что пережила, сжать его член, почувствовать его движение внутри себя, стиснуть расслабленное после оргазма лоно. И тут римлянин взорвался внутри неё, забился в судорогах оргазма, рухнул на неё, уставший и бессильный. Обнял свенку, прижимая к себе, уткнулся лицом в её шею под ухом, чувствуя, как бьётся живая жилка. Шепнул:
— Вот это да… Ну мы дали сегодня…
Потом центурион лежал рядом с ней, ни слова не говоря, просто дышал ей в щеку. И на этот раз он не ушёл к себе, так и заснул рядом у свенки, и им было тепло под одном одеялом.
Рианн заснула позже его, лежала и слушала его дыхание, чувствовала его прикосновение к телу, ощущала, как его семя медленно стекает между ног. Понимала, что надо встать и пойти помыться, но не хотелось шевелиться, будить его, подниматься. Впервые за всё время она улыбнулась, вспоминая произошедшее. Может быть, всё не так и плохо, как ей казалось, и она сможет к нему привыкнуть? Научиться терпеть всё, она же женщина… Как он сказал? «Мы…» Он так сказал?