Лицом на ветер
Шрифт:
— Ты?.. Что крадёшься? Убить меня собралась? — Усмехнулся и тут же скривился от боли, чуть ахнув.
— Как вы догадались? — Кровь отлила от лица её.
— Оно и так понятно… ты же меня ненавидишь… Чем ты собираешься меня убить? Возьми, вон, кинжал мой с пояса, будет ловчее…
— Захочу и возьму… — выдохнула чуть слышно. И как она сама не подумала об оружии? Им же быстрее.
— Только убить человека не так-то легко, как кажется…
— Я смогу… Вас — смогу… Вот увидите…
— Ну-у, успехов…
Он с болью прикрыл глаза. От потери крови тошнило, знобило, и кружилась
— Человека страшно убивать, но вы не человек… Вспомните, как вы ко мне относились? Как вы меня били и насиловали? Что должна чувствовать я?
— Ну, не только же я тебя бил и насиловал, было и другое… Тебе было хорошо со мной… Признай это… Рианн?
Он позвал её по имени, и свенка сухо сглотнула пересохшим горлом.
— Я бы хотела вообще не встречать вас, не видеть вас ни разу в жизни…
— Если хочешь уходить — уходи, тебя никто не держит… — Он разговаривал с ней медленно, с трудом выговаривая каждое слово.
— Мне мало — просто уйти…
— Будешь мстить? Именно этим ваши и занимаются… Каждый раз мстят за своих… — Центурион попытался приподняться, чтобы видеть её лицо, подтянул руку, чтобы опереться на локоть, но еле-еле сдержал крик, уронил голову на подушку и застонал через стиснутые зубы. Отдышался и шепнул:- Что же ты так долго ждала? Могла бы убить меня в любое другое время… Почему только сейчас? Потому что сейчас легче? Потому, что сейчас можно хоть голыми руками? Как младенца…
Рианн перебила с вызовом:
— Вы совсем не младенец, нет… — Она повела головой отрицательно. — Вы — насильник и жестокий урод…
Он в ответ только усмехнулся, на лбу его блеснула испарина. Рианн продолжила нервно:
— Вы только ненавидите нас, называете нас варварами жестокими, воюете, убиваете, как скот, а чем вы сами лучше? Вы приходите к нам в посёлки, убиваете и насилуете наших девушек…
— Я никогда никого не насиловал в ваших посёлках… — перебил её резко.
— Ага. Чем вы лучше остальных? А как же я? Меня вы тоже не насиловали? Вы связывали мне руки, вы… вы… — Она не смогла дальше говорить и от бессилия замотала головой.
— Ты — моя рабыня… Я купил тебя у вашего Крикса… Спрашивай у него, почему он это сделал… Ты была свободной, а он продал тебя… За что? За долг твоего отца? За то, что все считали, что тебя поимели римляне? Тебя продали свои! И в том, что с тобой стало, виноваты твои же свены! Ты просто не хочешь этого признать… Ты считаешь, что во всём виноват только я один…
— Если бы вы не пришли к нам… Если бы вы не трогали меня… Вы убили маму… Боги, мне было всего двенадцать лет, а вы уже полезли ко мне… лапали меня… рвали одежду… Что я вам сделала? — Она нервно перескакивала с одного на другое, говорила быстро, срываясь на шёпот.
— Мне? Мне — ничего… — Он хрипло выдохнул и опять попытался приподняться, подтягивая руку, с хрипом дышал открытым ртом, превозмогая боль, он хотел видеть лицо свенки. Нет, она заставила себя уважать этим, заставила с собой считаться. Это ж надо было такое придумать! Решилась убить его? Столько дней, месяцев под одной
Сесть ему не удалось — в животе всё пылало от боли, но свенка сама вышла из-за его спины и встала в стороне — рукой не достать. Смотрела на него, поджав губы. Какой знакомый взгляд! Так обычно смотрели свенские молодые воины в моменты атак, решительно, всей душой отдаваясь делу. Неужели она, и правда, сможет это сделать?
Рианн видела его слабость, его болезнь, он силился подняться, но рана в животе не позволяла этого сделать, он мог только лежать и смотреть на неё. Только руки его беспомощно стискивали одеяла.
— Сейчас вы ничего не можете мне сделать… Сейчас вы в таком же положении, что и я… Мне даже не надо связывать вас… Что вы чувствуете? А теперь представьте, что чувствовала я, когда вы издевались надо мной? Когда я умоляла вас, когда вы делали мне больно… Вам было приятно делать мне больно? Вам что, нравится делать кому-то больно?
— Нет! — резко отрезал центурион, мотнув головой.
Он смотрел ей в лицо исподлобья, силился подняться, хрипло дыша от боли. Одеяло сползло вниз, открывая его грудь, плечи, живот, плотно перебинтованный заботливыми руками врача Вариния. Шепнул бессильно:
— Что ты меня мучаешь, Рианн? Зачем? Тебе разве делается легче от этого? — Он тяжело моргнул, чувствуя, как его мутит, снова уронил свинцовую голову на подушку. Прошептал сухими губами:- Хочешь убивать — убивай… только не мучай… — Закрыл глаза, чувствуя, что ещё чуть-чуть и он потеряет сознание, и вот тогда она убьёт его, она сможет, она — свенка, она — самая настоящая свенка, которая ненавидит его, ненавидит всё римское.
Он открыл глаза и заметил, что свенка подошла чуть ближе, но рукой всё равно не достать. Может, подумала, что он отключился, и потому осмелела?
— Я хочу пить… — попросил чуть слышно.
— Вы нарочно это, да? Чтобы я подошла к вам, а вы бы свернули мне шею?
Он усмехнулся сипло.
— Да не трону я тебя…
— Я вам не верю. Вы же и меня ненавидите, как и я вас. Я же свенка, а вы со свенами воюете, вы нас постоянно убиваете. И вот сейчас, вас же ранил кто-то из свенов, так? Вы мне мстите за всё? За ваших убитых товарищей, за ваши раны, за то, что не можете быть со своей женой и с сыном…
— Что за глупости… С какой стати мне тебе мстить? — Усмехнулся, сверкнув глазами. — Может, мне и Диксу начать мстить, за то, что он — свен?
— Он свен только на половину…
— Да какая разница? Дай мне попить!
Она молчала, глядя ему в лицо, потом спросила:
— Вы не тронете меня?
— Нет!
— Клянётесь?
— Ты дашь мне воды или нет?
Рианн ушла на кухню, вернулась с водой в чаше, осторожно присела рядом с центурионом на ложе, и всё это время Марк смотрел ей в лицо. Свенка запустила руку под подушку и помогла раненому приподняться, поднесла чашу к губам. Центурион жадно выпил всё до капли и только потом поймал свенку сильными пальцами за запястье, выкрутил ей руку. Рианн ахнула от неожиданной боли и отпустила чашу, та тяжело скатилась по одеялу на пол и громко звякнула металлом.