Лидия. Головная боль академии
Шрифт:
Зато лицо Кэт, которая вечно замыкалась в себе в присутствии Никки, в полной мере отражало то, что чувствую я.
– Я вообще в шоке! – возмущённо воскликнула герцогиня де Брауцвиг и очаровательно тряхнула тугими тёмно-каштановыми кудряшками. – Я тебя не узнаю! Да ты же своими родаками вертишь, как тебе вздумается. Неужели на этот раз всё так мрачно?
– Разберусь, – я перевела взгляд на окно, за которым простиралось поле для тренировок с ярко-зелёной, но местами подпалённой и перекопанной травой. Тренировки губительны
– Косячный выдался год, да? – на породистом личике Николетты отразилось нечто сродни жалости. А я терпеть не могу жалость! – Сначала Ромери, потом это...
Под «этим» она подразумевала упоминание в листовке о моих беспорядочных сексуальных связях. Несуществующих связях! Теперь в глазах любителей сплетен я порочная выскочка.
Н-да, бедный был мой папуля, когда это прочитал. Он бы поседел от такого, если бы уже не был седым (это уже мама постаралась, довела его, а мне характер достался от неё).
– Никки, отвянь, и без тебя тошно, – отмахнулась от подруги.
– Я всего лишь поддержать хотела! – мигом вспыхнула она. – Ну и варись в своём дерьме сама! – она встала и ушла, демонстративно оставив поднос с недоеденной едой на столе.
Если узнается, Никки получит штраф. Но я не из тех, кто носит чужие подносы. Борзеет – пусть сама и получает за это.
– Давай, я отнесу её поднос к сдаче? – предложила моя мягкосердечная Кэт.
– Не вздумай! – злобно сверкнула глазами я.
– Ладно... – она уткнулась в тарелку и принялась доедать.
Больше нас никто не отрывал от трапезы. Даже наплыва поклонников не было, потому что сначала все были шокированы моим раскрывшимся инкогнито, а потом я объявила на всю столовую, что одно поползновение ко мне – и ноги моей в стенах альма-матер не будет, не говоря уж о зельях. Адепты прониклись и не приставали, если не считать гор записочек под моей дверью.
Бумажульки с предложениями встретиться преследовали меня везде: в карманах, в капюшоне, в сумке, в голенище сапога... Даже в полотенце в душевой кто-то умудрился засунуть! И как только додумались?
Всю нежелательную корреспонденцию ждала одна участь: не удостоившись прочтения, сгинуть в огне у всех на глазах. Ибо общая гостиная с камином располагалась на первом этаже общежития.
Адепты видели, как их послания безжалостно сжигают, но всё равно бумажная напасть преследовала меня.
***
И вот в последний раз я услышала, как профессор де Грасс вызывает меня по громкой связи. Почему последний? Потому что голос её звучал нехарактерно ласково. Впервые!
Не то чтобы я любила садо-мазо, но... грустно осознавать, что её мягкий голос – к прощанию.
В её кабинете меня уже ждала чашечка очередного привезённого с другого конца света коллекционного
Я с трудом удержала слёзы.
– Что, невкусно?
– Невкусно. Но мне нравится, – ответила правду. Ведь мне действительно нравится. И этот мрачноватый кабинет с грузной мебелью, и чашечка из тонкого перламутрового фарфора, и этот кошмарный, с привкусом земли, чай, и, конечно же, сама профессор де Грасс.
– Девочка моя, я слышала, завтра у тебя последний экзамен? – поинтересовалась профессор.
И всё. Тут меня накрыло.
За исключением того рокового дня рождения в десять лет, не помню, чтобы я плакала прилюдно.
– Лидия, деточка, неужели ты думаешь, что я позволю загубить твой талант в стенах замка?
Удивительно, как ободряюще на меня действуют слова мадам Талисы де Грасс. Чудесная женщина!
– А? – я мгновенно прекратила саможаление и вся обратилась в слух.
– Я найду нужные слова, чтобы убедить твоих родителей в необходимости продолжать обучение.
– Правда?
– Но и тебе придётся помочь мне в этом.
– Что нужно делать?
– Убедить их, что тебя необходимо дисциплинировать. И наиболее благоприятным для укрощения твоего характера является лишь одно заведение...
– Почему вы упорно стараетесь запихнуть, – иного слова не подобрать, – меня в Северную академию?
Клянусь, на мгновение, профессор коварно улыбнулась! Я бы даже сказала, коварнейше! А потом её лицо приобрело привычное благостное выражение.
– Я неплохо знакома с тамошним руководством и считаю, что ты как нельзя лучше впишешься в атмосферу севера.
– И что же вы недоговариваете? – очередная моя попытка узнать, что от меня скрывают.
– Ничего особенного, – снова с милой улыбкой соврала профессор, а мне стало до жути интересно. – Поверь, всё это я делаю исключительно для твоего блага.
Верю. Но не каждому позволю причинить мне добро.
– Вам не нравится мой характер?
– О, напротив, – она манерно махнула кистью. – Твоё появление внесёт оживление в ряды адептов и преподавательского состава. Уверена, перед вашим прогрессивным умом не устоит даже профессор Фенек...
– Кто???
Ну, всё. Лучше уж я дома как-нибудь, на индивидуальном обучении... Перетерплю!
Знаем мы этого старого... Кхм.
Профессор Фенек преподавал зельеварение ещё у моих родителей. Это тот случай, когда шаг влево, шаг вправо – расстрел, ну, или незачёт. И вместо того, чтобы открывать новые грани науки, ты топчешься на одном месте, дословно заучивая никому не нужные правила, характеристики ингредиентов и химические формулы.
Да этот Фенек в обморок грохнется, увидев, как я варю свои зелья! Стоит ему познакомиться с моей импровизацией, и он окончательно утратит веру в молодёжь.