Лидия. Головная боль академии
Шрифт:
Так что я дала экспериментальное зелье и мышкам, и себе. Для верности.
Цель оправдывает средства. Ведь так?
Я так свято верила в оправданность своих действий, что, довольная результатом, увеличила концентрацию зелья в пластинках. Чтобы наверняка.
К утру я справилась и завалилась на тахту, чтобы вздремнуть до завтрака.
Экспериментальное зелье вроде бы подействовало как надо. Вштырило меня, короче. Сначала я ощутила охлаждение к самой себе, а потом самолюбие
Ух ты! Да я самый гениальный зельевар в мире и красивейшая девушка! Даже эльфийки по сравнению со мной – обкуренные блаженные павы и фригидные ледышки.
Так, что-то куда-то меня не туда понесло. Я, конечно, прекрасна, но не стоит забывать, что, пока действует зелье, нужно взять эмоции и внешние проявления под контроль.
Справлюсь, мне не привыкать.
И всё же я гений! Такими темпами я переплюну целителя душ дядю Лионеля. Кто сказал, что благородство должно быть скромным?
Без ложной скромности, сегодня я подарю тебе новую жизнь, Ромери. Ты забудешь меня так прочно, что мне даже станет немного обидно терять горячего поклонника. Шучу, конечно. Плевать мне на тебя будет...
Да что ж такое!
Я настолько прекрасна, что все остальные кажутся песком под ногами. Возможно, стоило снизить дозировку. Ну, да ладно. Зато Ромери от меня отвянет.
Положив коробочку с экспериментальными пластинками в сумку, я уснула.
***
Ромери встретил меня после занятий, и мы вышли в парк. Здесь было шумно, людно – то что надо, чтобы затеряться в толпе.
Мой бывший оделся в простой, соответствующий его финансовому положению, костюм. Ага, не выпендривается. Это уже хорошо.
Я вспомнила его испорченный на несостоявшейся свадьбе дорогущий шоколадный наряд и подумала, что всё-таки не одежда красит человека.
Мы шли рядом, не касаясь друг друга. Ромери боялся показаться навязчивым, боялся, что я уйду, оставив его без драгоценных минут моего общества.
– Мне не верится, что всё это происходит на самом деле, – признался он. – Кошмарный сон наяву, и всё из-за глупости, которую я совершил.
– Ромери, перестань себя винить. Что было, то прошло. Давай жить дальше!
«Видел бы ты, как убогонько смотришься со стороны со своими страданиями. Капец, как я тебя раньше терпела? Я ангел, не иначе...» – говорило внутри меня зелье, а я старалась не показывать борьбы с рвущимися наружу мыслями.
– Я стараюсь, но не выходит, – он прошёлся томным взглядом по мне и задержался на губах. – Но ты не грузись, это мои проблемы.
– Ты ведь не собираешься вытворить какую-нибудь глупость?
– Не волнуйся за меня, – уклончиво ответил он. – Знаешь, я окончательно осознал свои чувства к
Что-то мне не нравится этот разговор. Вот прям ни капли.
Я, конечно, вся такая прекрасная, но Ромери не прирученная зверюшка, и брать ответственность за него я не хочу!
– Ты совершенно зря за меня испугался тогда, – ангельски мягко ответила ему. – У меня мощный силовой щит. Даже папа не рыпнулся, чтобы меня спасти, потому что мне ничего не угрожало.
– Я успел разглядеть его мельком. Ты очень на него похожа... – вдруг он удивлённо распахнул глаза. – Получается, что ты не полукровка, а только на четверть эльф?
– Да.
– Я раньше встречал четвертушников, но никто из них не владел эльфийской магией, а ты так просто меня исцелила и даже не устала. И энергия твоя... она отличается от человеческой.
– У меня огромный магический резерв, – напомнила ему. – Мне подлатать тебя – всё равно что царапину зарастить.
– И твой отец настолько же сильный?
Я сморщила нос, но призналась:
– Посильней будет. Но я рассчитываю когда-нибудь его превзойти. В принципе, в зельеварении я уже оставила его далеко позади, – и мысленно вынужденно добавила: «Потому что мама запрягла его заниматься делами герцогства, и ему тупо некогда».
– А моего дядю осудили и завтра отправляют на пожизненную каторгу. Говорят, половина заключённых добираются до места мёртвыми, потому что условия транспортировки жёсткие, а о месте заключения ходят страшные слухи. Так что многие предпочитают самоубиться.
– Мне жаль, что злодеяния твоего гадкого дядьки отразились на тебе. Но, чисто по справедливости, туда ему и дорога.
Ромери кивнул.
– Да, Лия, я понимаю. И всё же все те годы, пока я рос, дядя буквально содержал нас. Так что я благодарен ему.
– Вот и живи по чести. Не надо уподобляться ему, иначе закончишь, как он.
– Твоё прощальное напутствие?
– Ага, – улыбнулась я.
– Неужели мы больше никогда не увидимся?
– Так будет лучше для нас обоих.
Он дёрнулся, желая обнять меня, но осёкся.
– Иди, обнимемся, – я сама подошла и обхватила его торс руками.
– Лия... – он поцеловал мои волосы. – Потерянная моя Лия...
Из моего рукава вылетели две пастилки и слевитировали Ромери за шиворот.
Бац! – и зелье впиталось в кожу. Сейчас подействует. Ну, давай же...
Прошло секунд десять, и Ромери отстранился. Посмотрел на меня, как на козявочку, сверху вниз. Затем тряхнул головой, будто желая сбросить наваждение. Но увы, процесс уже запущен.