Лигатура
Шрифт:
В эту комнату я привезла моего старого отца, который очень голодал и ждал, пока я не принесу ему из цеха немного пустых щей. Была у него и картошка.
Когда я ночью решила перевезти мать и детей (мои сестры Соня и Мира оставались у хозяйки), я долго не могла найти дома, где они жили. Дочь я определила в детсад на Гусарова, сына в школу номер тридцать восемь.
Ходила я на работу пешком в шесть часов утра, так как от Степной улицы до завода трамвая и другого транспорта не было. Возвращалась я домой в двенадцать – час ночи.
Еды, конечно, не хватало. Вещей с собой уезжая из Запорожья, мы почти не взяли, но из того, что было, я иногда на рынке выменивала на бараний жир или крупу. Как таковых, выходных дней у нас не было, но иногда в воскресенье удавалось уйти на рынок.
Отапливалась наша комната углем и дровами. Труба у печки закрывалась в комнате у соседей. Один раз зимой соседи закрыли заслонку трубы рано, и угарный газ пошел в нашу комнату. С большим трудом утром, когда я пришла с работы, откачала я полумертвых родных, вынесла на улицу и спасла всех.
В комнате не было никакой мебели, все спали на полу. Не было и никакой посуды, кроме одной кастрюли и глиняного кувшина. Я даже не помню, как мы спали, как ели. Я когда приехала в Омск, купила картошку, мы ее хранили в ящике на кухне. Яше в школе выдавали за пять копеек булочку, он ее не съедал, приносил твоей маме.
Иногда, получив в школе свои двести грамм хлеба не целым кусочком, а с довешенным до нормы «иждивенца» прозрачным ломтиком, он спрашивал меня – мама, можно я довесочек съем?
Я с утра до поздней ночи была на работе. В столовой нас раз в день кормили очень солеными грибами или супом из галушек.
Вспоминаю такой случай. Один рабочий литейного цеха остался после обеда мыть котел из под супа. На дне оставалась гуща от галушек. Он ее очень много съел и ушел в барак, где жили рабочие. Ему стало плохо, он потерял сознание, похолодел и умер. И его увезли в морг.
В морге от холода, а может быть, пища прошла, он пришел в сознание и увидел, что он голый – у двери морга светила лампочка. Он увидел кругом мертвые тела, подскочил к дверям, начал кричать и стучать. Сторож открыл двери, тоже страшно испугался, но вывел его, одел и на завтра "мертвец" пришел на работу.
Утром рано я вставала, готовила что-нибудь поесть и уходила на работу.
Дома оставались мои родители и твой дядя. Твою маму в понедельник утром он уводил в детский сад, где она жила все время. Очень часто даже в воскресенье не удавалось брать ее домой.
Я уже писала, что часто не имела возможности неделями приходить домой. Спали мы в сушильных камерах деревообделочного цеха, не раздеваясь.
В то время я работала старшим мастером стержневой группы и отливки головок в земляные
В начале сорок второго года из Москвы приехал представитель для организации цеха переплава цветных вторичных металлов – алюминия для авиации уже не хватало.
И меня назначили начальником цеха номер пятьдесят один. Цеха как такового ещё не было, выделили в корпусе цеха номер один шесть печей и я начала организовывать цех.
Набирала рабочих, обучала их – очень много мне прислали молодежи семнадцати-восемнадцати лет, которые были после ФЗУ, оторванные от родителей. Растерянные, голодные, грязные, ночевали они в цехе, где придется, даже на вентиляционном колпаке от вытяжки из печей.
Многие из них были чуть старше моего сына.
И я занялась ими. Прежде всего добилась комнат в общежитии на Восточном поселке, Одну для ребят, одну для девушек.
Вымыли их, поставили постели и в каждой из комнат назначили дежурных, которым день дежурства зачитывался, как рабочий день в бригаде.
Дежурный был обязан содержать комнату в чистоте, топить плиту, греть еду и если была картошка, варить ее к приходу ребят.
Второе. Через замдиректора Коваленко достала всем валенки и ботинки, новые телогрейки и ватные брюки, шапки и мужское белье всем – и девушкам и ребятам.
К тому времени оборудовали хоть и плохую, но душевую. Всех до единого я заставила вымыться, переодеться и тогда повела их в общежитие.
Так как хлеб и все остальное отоваривалось по карточкам, то очень многие из ребят съедали хлеб за пару дней. Многие теряли карточки и сильно голодали. Не лучше было и с деньгами. Получив получку, они все тратили за первые дни, а потом ходили голодные.
Увидев это, я все карточки отобрала у них, также и всю зарплату. Каждый имел конверт, куда я вкладывала и карточку и деньги.
Ежедневно я каждому выдавала талон на хлеб и денег на питание, предварительно сделав отметку на конверте. Результат сказался – ни один человек у меня не умер, не опух за всю войну.
Они подросли и вскоре сами начали понимать и разумно распоряжаться своими карточками и зарплатой.
Среди ребят был один по фамилии Завгородний, родом из-под Тары. Очень высокий красивый парень. Когда он впервые надел ватный костюм, а из-за роста ему выдали соответствующий размер, он на нем повис, как на пугале.
Я ему говорю – ты бы поясок одел.
Он отвечает – у меня его нет и денег нет.
Я вынула десять рублей и говорю – купи себе, а получишь деньги, отдашь.
Мне было очень трудно, на моих руках было четыре человека.
И через пару дней он приносит мне десять рублей. Я спрашиваю – ведь получки не было. Он улыбнулся и говорит – у вас тыща, у меня тыща.
Оказывается, он на рынке у торговки утащил деньги. Позже они с бригадиром Федором Кучеренко пытались сосчитать их. Дошли до сорока шести тысяч и бросили.