Лихая шайка
Шрифт:
– Полагаю, что основные силы надо пустить со стороны Яузы. Через бульвар в Подколокольный переулок. – Пороховицкий склонился к уху Бондаренко, силясь перекричать грохот колес. – Сходимся плотным кольцом вокруг Солянки и Кулаковки…
Григорий Степанович кивнул. Известные хитровские притоны, успевшие набить полицейским оскомину, были излюбленным местом обитания всякой шпаны. В том числе и атаманов разбойничьих шаек.
– Думаете найти там Вайсман? – Бондаренко повернулся к обер-полицмейстеру.
– Не найдем, так свои
– С пустыми руками сегодня не уйдем, – подхватил Бондаренко.
Довольный тем, что начальство, несмотря на изрядную выволочку у генерал-губернатора, пребывает в благодушном настроении, он охотно вступил в беседу. Коляска обер-полицмейстера прибыла в участок, где был назначен штаб операции, одной из первых. Когда же командиры жандармских подразделений, стянутых в район Хитрова рынка, стали выходить из части, было совсем уже темно. Хитрованский котлован покрыл промозглый осенний туман.
Кишащая шантрапой Хитровка начинала ночную жизнь. Из бараков вышла на промысел местная шпана. В темноте мерцали тусклые окна трактиров. То там, то здесь раздавались пьяные выкрики. Всюду слышался гам и ругань. Из открывавшихся дверей ночлежек валил зловонный пар. Торговки смердящей снедью зазывали покупателей. Всюду кишели оборванцы, нищие…
Пороховицкий суетился около Мясницкой части, отдавая командирам частей напутствия относительно предстоящей облавы. Через полчаса плотное кольцо вооруженных полицейских начало сужаться вокруг Хитровской площади, заключая в оцепление ее обитателей.
Глава 27
Уходим тихо и без потерь
При тусклом трактирном свете практически невозможно было разглядеть лицо Мартынова, крепко сжимавшего стакан с вином. Но сдающий прекрасно знал, что Арсений пристально наблюдает за его руками. Уже наработанный авторитет Мартынова, особенно усилившийся после истории с освобождением Капитолины Вайсман, не позволял никому из игроков передергивать карты. Рискованно для здоровья. Грязной и нечестной игры Мартынов не терпел.
Большеватый кадык сдающегося нервно дернулся, когда он положил колоду перед Арсением, предлагая тому сдвинуть верхний пласт карт. Змей криво ухмыльнулся.
– Да не мандражируй ты, Конь, – вальяжно, растягивая слова, произнес он и смачно пыхнул зажатой в зубах папироской. – Если совесть твоя чиста, беспокоиться не о чем, сам понимаешь. Без лишней нужды Мартын шмалять ни в кого не станет.
Его шутка вызвала за столом дружный смех. Даже сам Конь, к которому были обращены слова маравихера, предпринял попытку натянуто улыбнуться. Однако взгляд его по-прежнему был устремлен на Арсения.
Мартынов отставил в сторону стакан с вином, подался вперед и сдвинул карты.
– Сдавай, – небрежно
Но сдать в этот кон никому было не суждено. Дверь трактира со скрипом отворилась, и в помещение, тяжело дыша, ворвался пацан лет тринадцати с грязными нечесаными волосами. Картуза на голове не было, так как паренек нервно сжимал его в руках.
– Облава! – громко гаркнул пацаненок, и в ответ на его крик сразу из-за нескольких столов повскакивали посетители. – Легавые оцепили кольцом Хитровку! Метут всех почем зря. Я сам еле вырвался из лап полицая.
Пацан быстро прошел к столу, за которым до этого велась напряженная игра в карты. Змей уже был на ногах. Карты выскользнули из руки сдающего и рассыпались. Мартынов выхватил «наган» из-под полы.
– Нет. – Змей жестко и решительно опустил руку на запястье Арсения. – Если кольцом идут, знать облава по высшему разряду. У тебя пуль на всех не хватит. Уходить надо, Мартын. Причем быстро.
Мартынов нахмурился:
– Как уходить? Куда?
Змей не ответил на его вопрос. Резко развернувшись к парнишке с нечесаными волосами, тут же ухватил его за шиворот. Пацан уже намеревался шмыгнуть к выходу. Он свое дело сделал. Но Змей заставил его обернуться.
– Как далеко кольцо? – спросил он.
– Квартала четыре отсюдова будет. – Паренек сплюнул на пол, а затем быстрым движением пробежался тыльной стороной ладони по синим потрескавшимся губам. – Но идут они быстро, Змей. Майдан у Колченого уже прочесали. И «Сержень» тоже.
– Взяли кого?
– Взяли? – Паренек презрительно фыркнул. – Да ты шутить? Я же говорю тебе, метут всех, кто под руку попадется. Русака взяли, Лешего, Гурьяна… Давно такой облавы не видывал.
– А Крестовый? – Мартынов выступил из-за спины Змея. – Крестового видел?
– Как не видеть? Видел, конечно. Его чуть у марухи одной прям на хазе не спалили. Через окно утек. Я сам видал. Ловкий, как черт! Так то Крестовый!
– Так ушел он или нет? – не отставал Мартынов. – Ты толком говори.
– Ушел, ушел. Пальнул раза два для острастки, чтоб не повадно было… Но тока не попал ни в кого. Жаль. А сам ушел. Легавые было кинулись за ним, но куда там им до Крестового! О-о! Что медному котелку до ржавчины. Он в пролетку на полном ходу прыгнул, и поминай, как звали.
Глаза паренька, когда он говорил о Крестовом, восхищенно поблескивали. Видно было, что Кеша для местной шантрапы являлся непререкаемым авторитетом и кумиром в одном лице.
– А поехал он куда?
Пацан недоверчиво покосился на Мартынова.
– Это мне неведомо, Мартын. Крестовый мне не докладывался. Так ведь?
Змей наконец отпустил его, и юный обитатель Хитровки с криком «Облава! Облава!» скрылся в дверях трактира. Многих из завсегдатаев уже как ветром сдуло.
– Я знаю, куда он поехал. – Толкнув ногой стул, перегородивший ему дорогу, Змей тоже направился к выходу.