Лихая шайка
Шрифт:
Похоже, Кеша знал, о чем говорил. Мартынов чувствовал это. И смирился с тем фактом, что ему в ростовском вояже отведена роль второй скрипки. Его очередь наступит, когда на курок придется давить. Для того Крестовый и взял его с собой. Арсений ценил оказанное доверие и собирался оправдать его в полной мере.
– Ну поехали? – Крестовый похлопал напарника по плечу. – Тут не далеко, Мартын.
Слова Крестового оказались истинной правдой. До хазы Лупатого, о котором говорил Кеша, москвичи добрались минут за десять пешим ходом. Самого Лупатого дома не было, но у Крестового оказался с собой ключ. Он отпер дверь и посторонился
Домик у старого друга Крестового был маленький и неказистый. Всего две крохотные комнаты, под завязку заставленные вычурной мебелью. Присутствия вкуса не наблюдалось. Это Мартынов отметил сразу.
– Располагайся.
Крестовый сел на диван, а вытянутые ноги водрузил на узкий журнальный столик. Бросил шляпу на подлокотник. Достал «наган» и разместил его рядом. Так, чтобы при необходимости можно было дотянуться рукой.
Мартынов занял место в кресле справа от входа. Закурил…
Ждать москвичам пришлось недолго. В начале восьмого часа послышались шаги и голоса двух подвыпивших мужчин. В сенях скрипнула половица.
– Проходь, проходь, братан. Щас посидим, о жизни нашей грешной погутарим.
Крестовый поднял «наган». Мартынов тоже извлек оружие из-под пальто.
Дверь в комнату отворилась, и на пороге появился сухонький мужичок лет сорока с растрепанными соломенными волосами. Заметив сидящего на диване Крестового, он как-то мигом протрезвел и поспешно сместился в сторону. Кеше открылся вид на второго визитера, коим был кряжистый паренек с одним скошенным к переносице глазом и большими пухлыми, как у девицы, губами.
При виде Крестового паренек вздрогнул от неожиданности, потом нахмурился и попятился назад, пытаясь просунуть руку за отворот куртки. Крестовый спустил курок. Простреленная чуть ниже колена нога паренька подломилась, и он рухнул на пол.
– Ах ты, бесова душа! – простонал он, но попыток достать из-под куртки оружия не оставил.
Крестовый поднялся на ноги.
– Он? – коротко обратился Кеша к мужичку с соломенными волосами.
– Он.
– Спасибо, Лупатый. Я теперь в долгу перед тобой. А пока поди-ка на двор. Посмотри, чтобы никто не мешал нашей душевной беседе.
Мужичок стремительно скрылся в дверном проеме, а Крестовый решительно двинулся к поверженному им пареньку. Мартынов тоже встал с кресла и на всякий случай продолжал держать раненого на мушке.
Парень все-таки сумел вынуть «наган». Но Крестовый был рядом и ударил лежащего носком ботинка по запястью. Оружие отлетела в сторону. Паренек витиевато выругался.
– Значится, так, родный. – Кеша опустился рядом с парнем на корточки. Пола его пальто коснулась грязного деревянного настила. – Разговор у нас с тобой будет короткий. Отвечаешь откровенно и доходчиво – останешься живым и невредимым, а нет – сам понимаешь, церемониться нам с тобой нет никакого прока. Уловил мою мысль?
Для пущей убедительности Крестовый приставил дуло «нагана» к пухлым губам паренька.
– Что вам от меня нужно? Кто вы? – испуганно пролепетал тот.
– Спрашивать буду я, – осадил парня Крестовый. – Кликуха у тебя есть?
– Имеется.
– Какая?
– Косой.
Крестовый усмехнулся и коротко бросил взгляд на Мартынова.
– Очень наглядно, – сказал он после небольшой паузы. – Чувство юмора мне всегда импонировало. Так вот… «Кто мы» – вопрос несущественный.
Глава 2
Поповский фарфор
Дно сейфа сплошь устилали пачки перетянутых банковской лентой купюр. По всему было видно, антиквар Савелий Борисович Акимов умел обделывать свои дела. К старости его состояние составило не менее семи тысяч рублями и, видимо, столько же еще можно было выручить из всего хлама, который наполнял его дом. Здесь можно было встретить и иконы, уцелевшие еще со времен гонения на христиан, и посуду XI века, и золоченые складни да кресты, и прочие предметы старины, иные из которых могли бы служить предметом зависти для любого маклака. Стены, включая коридорные, сплошь увешаны были многочисленными Рубенсами, Джордано и Рафаэлями, искусно подделанными безызвестными живописцами из подмосковной глубинки…
Медвежатник аккуратно переложил деньги из сейфа в чемодан, и в это время за дверью со стороны сеней послышались голоса. Рука Поликарпа машинально скользнула в карман пальто, где неизменно покоился «наган». Столь раннее появление в доме хозяина никак не входило в планы Поликарпа. Да и само явление старика домой в столь ранний час было куда как странным. Митрофан, правивший пролеткой медвежатника, был наущен при любом подозрительном экипаже, приближавшемся к дому, тут же сообщать Поликарпу особым свистом. Никакого знака от кучера не последовало. Следовательно, можно было предположить, что Акимов явился домой пешком. Но что тогда заставило старьевщика прервать ежедневный моцион вдоль набережной Москвы-реки? Как следовало из недельных наблюдений Поликарпа за распорядком Акимова, старик всегда в определенный час вечером брал экипаж, доезжал до речки, гулял там пару часов, затем у Дорогомиловского моста подзывал первого подвернувшегося извозчика и возвращался домой. А дом его находился по ту сторону стены Китай-города. Близ Сухаревского рынка. Путь не ближний. В общем, вся прогулка занимала не менее двух – двух с половиной часов…
Скрип дверных петель, донесшийся из коридора, заставил медвежатника прервать рассуждения. Поликарп быстро огляделся. Спрятаться в кабинете было негде. Стол, пара стульев, небольшая софа, бюро в простенке между окнами – вот и вся мебель. Взгляд остановился на тяжелых гардинах, закрывавших окна. Учитывая, что старик туг на ухо, вполне можно было избежать лишнего шума. Пускать в ход оружие Поликарпу страсть как не хотелось. На выстрелы сбегутся соседи, а то и околоточный где-нибудь рядом окажется…
Поликарп толкнул дверцу сейфа и бросился к окну. Жесткий звонкий удар заставил его остановиться. Он обернулся. Дверца, вместо того чтобы захлопнуться, с лязгом отскочила от рамы, являя взору смотрящего опустошенное нутро несгораемого шкафа. Поликарп вернулся к сейфу и наскоро осмотрел замок. Собачку, как назло, заело. Времени, однако, не оставалось. В коридоре уже послышались шаги. Вскоре за самой дверью кабинета раздался голос Акимова с характерным картавым выговором.
Поликарп успел лишь прикрыть дверцу. Затушив свечу, он метнулся к окну. Дверь кабинета открылась.