Лихие. Авторитет
Шрифт:
Для него нам пришлось снять целый банкетный зал в гостинице Россия. Ага, той самой, что пустят под снос уже в двухтысячных. И вот, вместо того, чтобы набухиваться в говно с сотрудниками, я вынужден работать.
Троллейбус, захлебываясь от нетерпения, излил на меня проблемы с уральским комбинатом, который поглощал все, что зарабатывала тема с ломом, и этого даже не хватало. Гигантское советское предприятие, на котором висели больницы, детские сады и отопление целых кварталов, стало какой-то черной дырой, куда в неимоверном количестве утекали наши деньги. И пока ничего с этим сделать было нельзя. Мы едва-едва предотвратили его полную остановку.
— Санек, братан! — встряхнул я его за грудки. — Если ты ссышь, что я тебя отодвину от этой темы, то ссышь правильно. Ты же ее вот-вот под откос пустишь. Ищи правильных людей и ничего не бойся. Ищи тех, бля, кто умнее тебя. Ты же по-английски только «хенде хох» знаешь, как и я. Бери дипломатов бывших, или людей из министерства внешней торговли. Начинай искать выходы за бугор, иначе заводу пиздец. И тогда будь уверен, что я тебя не солью. А если начнешь болтаться, как хуй в бидоне, пойдешь снова золото у старателей скупать. Это я тебе торжественно обещаю!
— Я понял, Серый, — отвел глаза Троллейбус, чьи очки с толстыми линзами стоили дороже, чем зарабатывал врач скорой помощи за полгода. Он не хотел снова толкать поддельные червонцы по комиссионкам. Он привык к хорошей жизни, как и все мы. Ездить на дорогих тачках с охраной, носить костюмы ручной работы, цена которых составляла годовой доход уральского металлурга.
— Зуб даю! Сам пойду учиться, подтяну английский, спать не буду, но тему не солью.
— Верю тебе! — я похлопал Санька по плечу, с тоской посмотрел на сцену, где показывал фокусы Кио.
Думаете, после этого я начал пить, щупать девок в медленном танце и веселиться? Хрен там!
Гражданин Гут пришел сегодня на встречу без своей крыши. То есть без Аарона Гирша, которого я уже месяц не видел, и еще бы столько же не видеть… Пропади пропадом этот скользкий человечек, который получил немыслимую власть и влияние, просто будучи назначенным на какой-то невнятный пост. И как я выскочил из темы с торговлей оружием?! До чего же работают топорно!
Я слушал сидящего передо мной человека и не переставал удивляться. То ли законченный дурак, то ли отчаянный до безумия игрок. Он гонял самолеты в такие места, где белые люди не могут выжить по определению. Либо муха цеце какая-нибудь укусит, либо от малярии сдохнешь, либо местные бармалеи сожрут. А этот уже пару раз умудрялся получить с них деньги, фондируясь через наше отделение в Кении. Господи прости, у нас там банк есть, а я с трудом эту страну на карте найду. Надо Йосику памятник поставить.
Впрочем, дикие времена заканчиваются, потому что рядом со мной сидел крепкий молчаливый мужик лет пятидесяти, бывший командир бригады спецназа. Товарищ этот лет пятнадцать выполнял всякие щекотливые поручения родной страны, ползая на брюхе по тропическим ебеням, за что родная страна даже спасибо ему не сказала, наградив нищенской зарплатой и служебной квартирой в гарнизонном городке. Мы ему предложили хорошие деньги, и он согласился, не раздумывая. Иван Николаевич Василенко отличался не только крепкими кулаками и тяжелым взглядом. Он был неглуп, исполнителен, знал два языка, имел довольно широкий кругозор для обычного служаки и даже бухал умеренно, чем удивил меня несказанно. Офицерский корпус от такой беспросветной жизни спивался на глазах. Полковник Василенко и будет
— Ну вот и определились, — сказал я, когда точки соприкосновения были найдены. — Ты, Николай, — я показал подбородком на полковника, — поможешь ему агентство безопасности зарегистрировать. Или как там это в ваших черножопиях называется… Людей он сам подберет. Все сделки теперь пойдут только после согласования с Иваном Николаевичем, и никак иначе. Начнешь самодеятельность, я с тебя все до копейки получу. Усек?
— Усек, — кивнул Гут. Он и сам понимал, что ходит по лезвию ножа, а то, что он еще жив — это лишь какое-то немыслимое везение и добрая воля его партнеров по нелегкому бизнесу.
— Тогда расходимся, — протянул я руку. — Договор подпишем после регистрации. Ты будешь платить за охрану то, о чем договаривались с Аароном. Я даю деньги, я обеспечиваю безопасность сделок, а дальше меня твои проблемы не ебут. И даже не вздумай погружать моих людей в подробности. Они и знать не должны, что в этих ящиках. И я тоже этого знать не хочу.
— Кто номинальный владелец будет? — деловито спросил Гут, который мой техничный соскок с трех пожизненных в Гуантаномо оценил по достоинству.
— Некий Валерий Тен, — ответил я не раздумывая. От него надо было срочно избавляться. Валерка оказался парнем отчаянным, но для бандитской темы неподходящим совершенно. Слишком чистый, что ли… Не для него это, только вред нашему делу принесет. Бандит и солдат — это совершенно разные люди.
— Умеет чего? Или так… — поинтересовался Василенко, который мою затею понял сразу. Старая армейская истина: хочешь избавиться от неподходящего человека — отправь его на повышение.
— Служил, — кивнул я. — Старший сержант. С минами на ты. Надо к делу пристроить. А то, что он где-то там закорючку поставит, вас волновать не должно. Он солдат, а не коммерс.
— Пристроим, — совершенно серьезно ответил полковник. — И научим, если еще не умеет чего-то. Нам такие люди нужны.
— Через него сможете выйти на отставников — там даже не роту, у целый полк собрать можно.
Мы ударили по рукам.
— Раз обо всем договорились, тогда пойдемте отдыхать! — встал я. — Там артисты зажигают, а мы всё про какие-то дела базарим. Новый год скоро, радоваться нужно.
А в зале работал Сергей Махаев, кучерявый, как пудель, заводной парень, который коверкал чужие песни и поднимал с этого чумовые бабки. Но ведущий он был от бога, ничего не могу сказать. Перепившийся в хлам народ визжал от восторга и требовал добавки.
— А теперь встречайте! — проревел в микрофон ведущий, когда на сцене отплясала группа Кар-мэн. — Специально по заказу пацанов из ликеро-водочного направления холдинга для вас поет Михаил Круг с песней «Кольщик»…
Вот зря он это сделал, потому что сразу два идиота, пришедшие в неописуемый восторг, вытащили из подмышечной кобуры стволы и начали палить в потолок. Огромная люстра с грохотом упала на пол, жалобно звякнув погибшим хрусталем подвесок, а девки из бухгалтерии завизжали от восторга. Они напились так, что едва стояли на ногах, а самые отчаянные все выступление Кар-Мэн провели на столе, топча тарелки острыми шпильками каблуков. Люди, измученные серыми буднями, гуляли так, что небу было жарко. А я даже не думал их останавливать. Уже завтра они выйдут на работу, и я не узнаю никого из этих богинь. Я снова буду видеть затылки, прилежно склонившиеся над кипами бумаг… Хрен с ними, пусть гуляют. М-да… А вот тут промашка вышла!