Лихие. Депутат

Вязовский Алексей

— Все съебались отсюда быстро вниз! — орет Валерка, размахивая автоматом

Бесчеловечно? Да, бесчеловечно. Но еще более жестоко, если эти люди, вместе с детьми и стариками, лягут здесь, с нами. Потому — без вариантов, только в подвал. В это же время на чердаках рассаживаются снайперы. В подъездах, подключившись в бытовой сети, ЧВКшники и ГБисты начинают варить из кусков рельсов «ежи». Решение это тоже видел в ТВ, во время боев за Бахмут, куда вгрызалась другая, всемирно известная ЧВК… ВСУ ставило такие сварные конструкции, которые невозможно вытащить, ибо лучи упираются в стену внутри домов: на входах, в пролетах. И проскочить их под огнем было не так-то просто. Можно, конечно, однако сложно, ведь делать это нужно по-одному. А по тебе в это время стреляют. И взрывами

такие конструкты не разобрать, разве что вместе с домом. Что иногда и делалось.

… Треск пулеметов, бьющих удивительно ровно, и кладущих «струну», стал мне привычной музыкой. Вояка из меня тот еще, и офицеры отодвинули никчемный балласт подальше от окон, чтобы не мешался. А я и не лез вперед, мне до этих ребят далеко, как до неба. Яростное «фа-а-ачув» пусков из РПГ с наших окон, и взрывы внизу. Пока ребята бьют бронебойными, не желая раскрывать козырь в виде ОФ-гранат. По нам тоже летит бодро, и пули одна за другой цокают по стенам, залетая внутрь и выбивая нескончаемую дробь. Вообще, конечно, я могу говорить только за то помещение, в котором сижу я, однако вряд ли у «соседей» как-то иначе. Пока держимся успешно. В стрелковом бою подготовленные парни из числа чекистов и бывших армейцев уверенно перебивают противника. Те отважны до безумия, накурены, но обучены сильно хуже. Попытка подогнать танки на прямую наводку провалилась — три штуки таковых были успешно «заптурены» из «Фаготов» и теперь догорают во дворе. Минометов же и орудий у противника то ли нет, то ли отсутствуют здесь и сейчас те, кто может с ними работать. И бой ведется преимущественно пехотными силами. Автоматы, пулеметы, гранатометы… Вот в комнату, где я находился только что, влетает ракета от РПГ. Взрыв, и сделав в межкомнатной перегородке дыру, заряд контузит всех, кто там находился. Тут же подскакивает резервная группа. Оглушенных оттаскивают, а их место занимают свежие бойцы. Гранатометчика, как я понял, срезали очередью. Пулеметам неприятеля развернуться никто не дает. Таковых беспощадно отстреливают снайперы. Никто из противостоящих нам банально не готов к встрече с оружием калибра 338 (8.6 мм на наши деньги), и не знает, что снайперский огонь, да еще с пробитием легких укрытий, вообще возможен дальше 900 метров!

Ближе к ночи, стрельба стала особо плотной. Окружившие нас собрали весьма значительные силы, «задавили» обороняющихся стрелковым огнем и идут на приступ. Волна за волной. Несколько человек ранено. Еще пятеро убито. И все три обороняющихся дома замирают. Штурмующие, приняв это за знак скорой победы, поднимаются в атаку, бегут к цели, подбадривая себя громкими криками, попутно крича разнообразные угрозы. 600 метров, 500, 400… Когда до наших «крепостей» остается около 300 метров, окна, превращенные в бойницы, оживают, расцветая огнями выстрелов. И из них высовываются головки минометных мин на раструбах РПГ. Залп! И, подгоняемые реактивными росчерками, невиданные здесь ранее осколочно-фугасные заряды к ручному гранатомету, несутся вниз. Одновременно ударило около 40 «труб»! Ну а что кто хотел? Идея понравилась всем. И пошедшие со мной на отчаянный риск офицеры, оценив ее в полной мере, еще в ходе подготовки, решили использовать новшество по максимуму! Серия слитных взрывов, и после этого наступила удивительная, тягучая тишина, которая почти ощутимо давила на уши… Я подбегаю к окну и мельком смотрю вниз, а там… Там несколько десятков трупов и под сотню корчащиеся раненых, от которых я не могу оторвать глаз. Никогда не видел ничего подобного, я же не солдат. Запах смерти бьет мне в ноздри. Смерть пахнет порохом и горелой плотью. Меня тошнит… Кажется, что даже сюда доносится отвратный запах потрохов, но не смотреть вниз я не мог… Атака захлебнулась, и мои люди пошли зачищать территорию. Кажется, там кое-кто еще шевелится.

А потом в одно мгновение словно потух свет, и навалилось какое-то бесконечное черное ничто. Оно втянуло меня в гигантскую воронку, унося в безбрежный океан космоса. А ведь я уже бывал в этой воронке. Тут так спокойно и тихо… И только где-то вдалеке раздался бессильный крик полковника Василенко:

— От окна! Да куда же тебя

понесло без каски!

Мне кажется, или я снова умер?

Глава 18

Боль. Голову словно расколол удар молнии, стоило лишь открыть глаза. Я снова их закрыл и услышал стон. Кто это стонет? Да это же я! Голос чей-то рядом, кажется, всхлипнула женщина.

— Сергей Дмитриевич! Очнулся, родненький! Господи!

Даже вращать глазами было больно. Я сфокусировал взгляд на «Крыске» и у меня получилось.

— Люб, ты, что ли? — просипел я. — Дай попить. Горло пересохло.

Ко рту поднесли стакан, и я в несколько мелких глотков его осушил, постукивая зубами по стеклу. Хорошо-то как! Вода теплая и даже немного противная, но мне и такая в радость. Язык сухой до того, что напоминает еловую шишку. И по твердости, и по вкусу. Да, вкус во рту просто гадостный.

— Почему ты здесь? — спросил я ее. — Где Лена?

— Елена Геннадьевна в соседней палате спит, — торопливо ответила Люба, вытирая слезы платком. — Она три ночи около вас глаз не сомкнула, плакала и молилась. Еле-еле увели ее отсюда. Я вот сменила ее. Разбудить?

— Не нужно, — прошептал я. — Пусть отдыхает. Где я?

— В Центральной Клинической, — радостно ответила Люба. — За вами вертолет послали и вывезли в Москву. Доктор сказал, что в височной кости трещина, но мозг не задет. Пуля по касательной прошла.Просто сотрясение тяжелое… Или ушиб какой-то. Я толком и не поняла. Повезло вам, Сергей Дмитриевич! В рубашке родились.

— Да, — согласился я. — Там по ходу мозг не задело бы, даже если бы мне насквозь башку прострелили. И чего я полез к этому окну, дурак! Я же не вояка ни разу.

Понятно, почему полез. На адреналине. На нем еще и не такие глупости делают.

— А вот Боря мой погиб, — пригорюнилась Любка, по-бабьи подперев щеку. — Я уже почти утолкла его — он после поездки собрался на развод подавать. Галка, жена Борина, в Лондон уехала с детьми, ну я и подсуетилась. Он мне еще кольцо подарил перед отъездом, сказал, что любит… Э-эх! Я-то думала, вот оно счастье!

— Зачетная гайка! — приободрил я ее, слегка прикрыв веки. — Два с половиной карата?

Бриллиант мощно бил в глаза лучами от лампы.

— Три! — горестно вздохнула Люба. — Чистой воды. Такой мужик был! Вот скажите, ну почему мне в личной жизни не везет? Как нормальный вариант подворачивается, то либо в машине взрывают, либо стреляют у подъезда. Уже третий раз так! Своими бы руками придушила, если бы узнала, кто его грохнул! Всю жизнь мне порушил, сволочь.

— Да ладно тебе! — приободрил я ее. — Не расстраивайся ты так. Ты же за немца замуж хотела. Вот и выйдешь, с таким-то приданым. Ты у нас девушка небедная. А Борису Абрамовичу теперь медаль посмертно дадут. Геройски погиб!

Разумеется, никому и ничего рассказывать про настоящую подоплеку дела я не собирался. Может, даже памятник Березе выбью, пусть стоит себе где-нибудь в Черемушках, радует народ. Погиб за лучшее будущее России! Без кровавого чеченского нарыва.

— Да скучные они все, и жадные, немцы эти, — вздохнула Люба. — Ни выпить с ними, ни потанцевать, ни поругаться от души. Не люди, куклы на батарейках, калькуляторы ходячие. Я в этой Германии с ума сойду.

— Не переживай ты так. Это судьба, — ответил я, не на шутку опасаясь утечки информации. Вдруг узнает, кто ее Борю на тот свет отправил. Нет зверя страшнее, чем русская баба в борьбе за семейное счастье. Начнет копать и не остановится.

— Назад в казино возьмете? — спросила вдруг Люба. — Я одна не могу. Мне же теперь опять как-то свою жизнь устраивать надо. Тридцатник не за горами.

— Возьму, конечно, — смежил я глаза. — Работай, Любань. Я братве скажу. А где они, кстати?

— Да были пару часов назад, — ответила Люба. — Всей толпой приперлись, а их охрана завернула. Тут же режимный объект, самого Ельцина лечат, а не проходной двор. Я позвоню сейчас, они приедут. Доктор вроде бы заказал им пропуска.

— Не надо, — слабо шевельнул я рукой. — Просто позвони и скажи, что у меня все ровно. Пусть завтра приезжают. Мне не до гостей пока.