Лихие. Депутат

Вязовский Алексей

Краткая постановка задачи повергла бывшего командира спецназа в шок. У него-то всего две сотни бойцов, пусть и отменно выученных. А тут мероприятие на бригаду-другую.

— У меня, — осторожно начал он, — Сергей Дмитриевич, много вопросов. И самый главный из них такой: как сотни до зубов вооруженных людей проедут через всю страну и вступят в столкновение с… ну, пусть будут, незаконными бандформированиями. Хм… интересно, а бывают законные бандформирования?

— Легализуем отряд через

Контору, — ответил я, человек, который точно знал, что законное бандформирование называется ЧОП и имеет лицензию гособразца. Кое-какие договоренности с конторскими у меня уже имелись. Товарищи на Лубянке проявляли куда больше здравого смысла, чем те, что сидели на улице Знаменка. И деньгами они пока еще избалованы не были. Не наступило их время.

— Это проще, — кивнул полковник. — У особистов система намного гибче, чем в армии. Командир подразделения может оперативно задачу скорректировать. В армии система совсем дубовая. Пока приказ не придет, сиди и кури. А что с оружием?

— Любое, — коротко ответил я. — В пределах разумного. Даже импорт. Таможня даст добро.

— И импортные прицелы с тепловизорами? — неверяще посмотрел на меня Василенко. — И спутниковые телефоны? И броники штатовские? И…

— Да, — отрезал я. — Но быстро. Времени немного совсем.

— Принято, — кивнул полковник, который только сейчас поверил, что все это ему не снится. — Вызываю парней, ставлю задачу. Начнем слаживание. Сами понимаете, мы к городским боям не готовились. У нас там больше джунгли и деревни. Масштаб другой. Сколько у меня времени?

— Два месяца, — прикинул я. — Может, чуть больше.

— Успеем, — кивнул тот. — Человек сто еще бы нанять.

— Афганцев берите, — я открыл чемодан. Там лежали пачки с долларами. Двести тысяч. — Это аванс. Если все гладко пройдет — заплачу два миллиона долларов.

По моим подсчетам вскрыть гнойник на Кавказе сейчас стоило именно столько.

Полковник довольно улыбнулся и подвинул к себе чемодан.

— За такие деньги, Сергей Дмитриевич, мы Альфу целиком к себе переманим!

* * *

Октябрь подходил к концу, а у меня все никак не складывалось поговорить с Ельциным. Коржов крутился, вертелся, не говорил ни да ни нет. Насколько я был в курсе — какие-то переговоры с Дудаевым шли. Тоже ни шатко ни валко. Также шли вялые боевые действия с оппозицией из Временного совета. В стиле тут постреляли, там поругались, потом помирились, и все вместе пошли молиться в мечеть. Безопасник докладывал по своим каналам, что в Чечню зачастили эмиссары из Саудовской Аравии, исповедующие ваххабизм. С деньгами и обещаниями. Они же привозили с собой проповедников, которые бодро рванули в местные

мечети объяснять за правильный ислам. Время поджимало, ситуация накалялась, но все изменилось в один момент.

Звонок поздно вечером: срочно лети в Ново-Огарево — дед ждет.

— Ракетку брать? — поинтересовался я у генерала.

— Брать, — услышал я в ответ.

Ельцин был зол и трезв. Лупил по мячу так, что я еле успевал отбивать подачи и кроссы, уже к концу первого сета совсем запыхался.

— Надо меньше пить, — мрачно, сам себе сказал я во время перерыва.

Ельцин услышал, угрюмо уставился на меня:

— Это в чей адрес сейчас было?

— Это я себе установку даю, — развел я руками и даже зажмурился. Надо же было так лохануться. — За вами, Борис Николаевич, не угонишься. А я ведь когда-то надежды в боксе подавал.

— Это ты как Кашпировский? — немного оттаял тот.

— Точно, — кивнул я. — Самокодирование на трезвость. Только вот жизнь такая, что кодировка то и дело слетает.

Президент засмеялся, подозвал знаком официанта. Тот уже тащил бутылку белого вина и лед.

— Не сработало твое кодирование, — прищурился он. — Хлыстову двойной бокал налей!

Халдей мигом налил мне до краев.

— Ну… За здоровье.

Мы чокнулись, выпили. Ельцин взял со стола большой конверт с черными волками. Я открыл его, там было письмо Дудаева. На русском, рукописное.

— Читай! — поторопил меня Борис Николаевич, уже сам разливая вино в бокалы.

Я вчитался. Если опустить всю цветастую шелуху, Дудаев предложил президенту отступиться от Чечни, дать независимость. Дескать, дожав свою оппозицию, он доказал политическую жизнеспособность, прямо как Ельцин в октябре 93-го в Москве. Ого, как макнули деда…

— Говорят, у тебя есть план? Силовой?

Я пожал плечами:

— И даже есть люди, которые готовы взяться за это дело. Но нужна поддержка армии и спецслужб. В первую очередь зеленый свет на базе в Ханкале.

— Он у тебя есть.

— Что?

— Что слышал! — Ельцин встал, показал руками большой круг. — Огромный зеленый свет тебе, Хлыстов, зажегся прямо сейчас. Видишь его?

— Вижу, — на автомате кивнул я.

— Официально мы сейчас не можем использовать армию. Это грозит международной политической изоляцией. И так после 93-го… — президент тяжело вздохнул. — Короче, оружие и боеприпасы получишь, все что угодно в пределах разумного. Но если что-то пойдет не так — мы тебя не знаем. Напиши, заранее заявление об отставке с должности депутата. Без даты. Отдай Коржову.

Круто дела пошли! А похоронят, если что, тайком и в закрытом гробу?

— Нужна очень мощная, компактная бомба. Которая поместится в чемодан.

— Ого! Ну и запросы, — Ельцин в удивлении на меня уставился. — А зачем?

— Вы же меня не знаете, Борис Николаевич, — я допил вино, в голове зашумело. И как теперь играть в теннис?

— Тебе дадут все, кроме ядерного оружия, — усмехнулся Ельцин. — Если выгорит, сделаю спикером парламента вместо Травкина.

Свежо предание, но верится с трудом…