Лихоморье. Трилогия
Шрифт:
– Кр-руто! – Она размахивала руками и кричала, заглушая зов Виолы. – Догоня-яй!
Мимо с тяжелым хрустом прокатился огромный валун, сброшенный сверху водной массой. Движение камня привлекло Тильду – она заметила его и, посмотрев выше, изменилась в лице. На миг ее взгляд остановился на полоске белой пены, показавшейся вдали, ее глаза расширились в панике, она растерянно огляделась, и, заметив Виолу, зовущую ее с берега, побежала к ней. До безопасного места было недалеко, Тильда вполне успевала уйти от опасности, но почему-то повернула в сторону и продолжила бежать вниз, оставаясь в границах русла.
Виоле показалось, что ее сердце рухнуло и обожгло все внутренности при
«Она не успеет. И девочка тоже», – медленно подумала Виола, словно ее мозг отказывался выдавать подобные мысли.
Послышались испуганные крики туристов, всполошившихся при виде водяного горба, выросшего над склоном. Мальчик в канареечном жилете бросился навстречу девочке – по направлению к потоку воды, похожему на цунами. Седовласый мужчина сорвался с места и побежал следом за ним, на ходу прокричав остальным что-то предостерегающее, – наверное, потребовал, чтобы они ушли на безопасное расстояние. Женщина в синей куртке выронила телефон, схватилась за голову и осела на землю. Одна из девушек склонилась над ней. Ее подруги и двое парней стояли в замешательстве, уставившись вдаль, на водопад, зарождавшийся прямо у них на глазах.
Тильда приподнялась, оглянулась и резко отвернулась, не пытаясь бежать, – поняла, что это бессмысленно. Она вжала голову в плечи и съежилась. Первые крупные брызги посыпались на ее сгорбленную спину.
Виоле хотелось кричать от ужаса, но вместо этого она стояла, открыв рот, и чувствовала, как звук, застрявший глубоко в груди, звенит и вибрирует там, бьется, словно пойманный и заточенный в банку майский жук. Вдруг она поняла, что это рождается песня – особенная, волшебная песня, которая возникает сама по себе, без ее, Виолы, вмешательства. Такую песню нельзя взять и спеть просто так: прежде чем вырваться на волю и полететь над землей, песня должна соткаться в кружево из чувств и желаний – так же, как настоящее магическое заклинание.
Сейчас у Виолы было лишь одно желание – чтобы каменный великан очнулся от векового сна и заслонил Тильду и всех людей своей огромной могучей ручищей.
По склону снова прокатился валун, за ним посыпались, высоко подпрыгивая, мелкие камешки. Водяные буруны надвигались, кружась в бешеном танце и расшвыривая вокруг клочья белой пены, те падали на сухую земную твердь и превращались в капли воды, сверкавшие под солнцем бриллиантовыми россыпями.
Из горла Виолы наконец вырвался звук – густой, как концентрированный сироп, почти осязаемый, – и мгновенно растекся в воздухе, заполняя пространство. Тотчас где-то неподалеку захрустели, ворочаясь, камни, затрещала, лопаясь, лавовая корка, и над пока еще пустым руслом взметнулось что-то темное, длинное и громадное. Виола не успела разглядеть, на нее обрушился фонтан брызг, и она невольно зажмурилась. Но не замолчала: песня-мольба продолжала звучать, не требуя от нее ничего, даже вдоха, хотя воздух в легких давно закончился. Мелодия не прерывалась ни на миг и могла длиться столько, сколько потребуется, хоть вечность. Но она смолкла, когда плеча Виолы коснулась чья-то рука, а потом дрожащая Тильда прильнула к подруге, и вместе они, потеряв равновесие, рухнули на траву.
– Ве-е-едьма! Смотрите,
Со стороны поселка, вдоль берега бушующей реки, бежали люди. Кто-то показывал рукой в сторону Виолы.
– Точно, из-за нее плотину прорвало! Она наколдовала!
– Она, она! От нее все беды! Уж я-то знаю!
Испугавшись, что толпа односельчан вот-вот на нее набросится, Виола вскочила на ноги и бросилась бежать, оставив Тильду, которой ничего больше не угрожало. Ее взгляд скользнул вдаль, к пестрым пятнышкам на другом берегу реки. Заметив среди прочих желтое и фиолетовое, Виола с облегчением выдохнула и ускорила темп.
Дома была только мама Катя, отец вместе с Петром уехали на электростанцию, выяснять причину аварии, из-за которой произошел незапланированный водосброс.
– Что с Тильдой? – спросила мама Катя, едва шевеля бледными синеватыми губами.
– Она в порядке. Скоро придет. – Слова давались Виоле с трудом, в горле першило, язык еле ворочался.
– Не понимаю. Что это значит? – донеслось вслед, когда Виола уже закрывала за собой дверь своей комнаты.
Она не стала ничего отвечать. За одним вопросом последует другой, еще и еще, потом придет Тильда и тоже начнет расспрашивать, а говорить Виола не могла, слова царапались, как колючки. Она упала на кровать лицом вниз и замерла, чувствуя, как тело вибрирует, точно струна, с которой только что сорвался звук. Незаметно ее сморил сон.
Проснулась только утром. Горло уже не болело, поэтому в первое мгновение Виола усомнилась в реальности случившегося на Гирвасе, но потом осознала, что это ей не приснилось. Обычно песня рождалась лишь по ночам, и тогда Виола, пробудившись, обнаруживала себя в самых разных местах поселка, куда забредала, находясь в бессознательном состоянии. Впервые это случилось днем и при свидетелях. Виола уже собиралась выйти из спальни, когда Тильда сама заглянула к ней.
– Привет! Выспалась? Я из-за стресса всю ночь уснуть не могла, – сообщила сестра, устраиваясь в кресле напротив кровати. – Отец говорит, что лишь чудом никто не пострадал из-за аварии. Повезло нам.
Виола спросила:
– Как ты?
– Как видишь, жива. А ты? Чего убежала-то? Из-за уродов, которые тебя ведьмой обзывали? Они что, ненормальные? При чем тут ты?
– Ты видела каменного великана? – спросила Виола, готовясь к восторженным возгласам сестры, но та лишь удивленно пожала плечами.
– Какого еще великана? Ты что?
– Ну как же… Он поднял руку и остановил воду, чтобы ты и остальные успели убежать.
– Ну, ты даешь! – Тильда рассмеялась, решив, что это шутка, но увидев, что Виола осталась серьезной, добавила: – Мы успели убежать, потому что вовремя заметили начавшийся водосброс. Вода была еще далеко.
– Ясно. – Виола кивнула, поджимая губы. Не было смысла ничего доказывать, Тильда все равно не поверит.
На следующий день Тильда и ее отец уехали домой, в свой большой сибирский город. По дороге на вокзал никто не вспоминал об аварии на пальеозерской электростанции и непредвиденном водосбросе, будто ничего этого вовсе не было.
***
Сосна-оберег раскачивалась под порывами ветра, и Виола, обнимавшая шершавый, вкусно пахнущий смолой ствол, раскачивалась вместе с ней. Легкое поскрипывание дерева успокаивало, но сырой песок холодил колени, обтянутые намокшими джинсами. Вдали сверкала гладь Пальеозера, в воде у берега отражалась верхняя часть дома вместе с печной трубой и тонкой струйкой дыма над ней. На песке перед входом в дом проскользнула отцовская тень – наверное, маме Кате еще дрова понадобились, хочет пожарче натопить.