Лихой гимназист
Шрифт:
Вскоре Трубецкой объявил общий сбор, и все, кто был в бильярдной, перешли в нашу комнату, а кто сидел по углам, переместились поближе к хозяину квартиры.
Собрание началось.
Этим вечером мы в основном обсуждали новости, причём те, что не писали ни в одной газете. Не знаю, откуда, но кажется, Трубецкой обладал информацией, которой не было в открытых источниках. С его слов я узнал, что в Петербурге в последнюю неделю волна стачек охватила почти все крупные предприятия. На заводе Орловых рабочих разогнали жандармы, применив оружие, но теперь бастовала Выбогская сторона — один из самых плотно
Полиция тоже не дремала, да и тайная канцелярия активно работала, направляя жандармов устраивать чистки среди бастующих, но Трубецкой уверял, что судный час близится, скоро поднимется весь Петербург, и власть ничего не сможет с этим сделать. Вот только если первое было вполне вероятно, то в последнем я сомневался. Такое количество заклинателей наверняка что-нибудь да сделает.
Насчёт того, когда начнётся революция, эксперты разошлись во мнениях: одни считали, что до Рождества, другие — что позже, но точно в ближайшие два года. Пара человек высказала опасение, что если жахнет до того, как закончится война с турками, будет плохо, с чем я тоже мысленно согласился.
Но особенно меня поразил один из студентов. Он имел крайне радикальные взгляды, и завёл речь о том, что надо всех перебить: и царя, и аристократов (которые за царя), и жандармов. Однако Трубецкой возражал, говоря, что террор неэффективен и что революцию следует поднимать снизу, пока всеобщая стачка не охватит империю. И тогда, якобы, народ самоорганизуется и дружно зашагает к светлому будущему.
Трубецкой и ещё несколько гостей принялись теоретизировать, что мне было уже не очень интересно.
Я почти ничего не говорил — только слушал. Я не знал, что тут за люди собрались и кому можно доверять, а потому и язык не стоило распускать, впрочем, как и в других общественных местах. Особенно вызвал у меня подозрение худощавый мужчина в светлом сюртуке. Он тоже почти не принимал участие в обсуждении, да и вообще показался каким-то странным.
Затем мы перешли в другую комнату, где уже был накрыт стол. Тут нас ждали чай и кое-какие угощения. Разговоры продолжились.
А я, глядя по сторонам, заметил интересную деталь в интерьере. Лампы. Они светили не так, как светят керосиновые или газовые лампы. Присмотревшись к настенному светильнику, я понял, что в плафоне находится стержень, издающий яркое сияние. Похоже, что тут даже имелись магические источники света.
Я сказал, что надо поговорить наедине, и мы с Трубецким удалились в его кабинет.
— Хороший у вас коллектив, — сказал я, усаживаясь напротив князя, — и разговоры душевные. Но у меня к вам есть один вопрос или даже, скорее, предложение.
— Да, конечно, слушаю вас, — кивнул князь. Он сцепил руки на столе и чуть подался вперёд, всем своим видом демонстрируя внимание.
— Разговоры за чашкой чая — милое времяпрепровождение, но я — человек деловой. И интерес у меня, разумеется, тоже, в первую очередь, деловой. Однако, мне кажется, вам тоже будет небезынтересно моё предложение, — я выдержал паузу. — Я решаю проблемы — проблемы с людьми. Если какой-то человек доставляет проблему, могу решить её. Кроме того, мои способности позволяют усиливать различные предметы тёмной стихией. Это может значительно облегчить решение некоторых проблем.
— Не совсем понимаю, что вы имеете ввиду, — произнёс князь.
— Думаю, понимаете.
Князь ответил не сразу.
— Что ж, кажется, я догадываюсь, в чём суть вашего предложения, — произнёс он. — Однако, боюсь, вы тоже плохо поняли меня и наши задачи. Вы решаете проблемы, но мы таким образом проблемы не решим. Террор не приведёт к желаемому результату. Так мы добьёмся лишь возвращения восьмидесятых с массовыми посадками, повышениями и ссылками. Помните же, чем тогда всё закончилось? Но я не этого хочу. Мы пойдём другим путём.
— Что ж, удачного пути, — я хотел встать.
— Постойте, Алексей Александрович. Вы сказали, что можете усиливать предметы. Мне знакомо не так много заклинателей, кто бы умел делать подобные вещи, однако слышал не раз. У меня самого имеется набор пуль, усиленных огнём. Но если вы владеете тёмной стихией, усиление должно быть весьма существенным.
— Это так, — подтвердил я.
— Думаю, нам стоит продолжить общение. Приходите… приходите в следующее воскресенье. Не обещаю, что появится работа, но мне кажется, нам есть, что обсудить, а вам есть, что послушать.
Однако вряд ли мне было, что здесь слушать. Кроме новостей, разумеется. Мне ведь не шестнадцать лет, и знаю я куда больше, чем они.
— Боюсь, у меня сейчас много дел, — ответил я. — Как будет время, постараюсь зайти. Но если будет что-то важное, оповестите меня. С Машей контакт поддерживаете?
— С Марией Степановной? Да, разумеется.
— Вот и пошлите мне весточку через неё.
На том я попрощался и покинул квартиру.
В понедельник утром я по обыкновению встретился с Машей. Она тут же набросилась на меня с расспросами о том, как прошло воскресное собрание. Мы двинулись к трамвайной остановке, разговаривая по пути.
Меня отвлекли пронзительные выкрики мальчишки-газетчика, что шёл по другой стороне улицы.
— Последние новости! — кричал он. — Наша армия разбила турок и идёт на Константинополь. Румыния освобождена! Победа близка! Последние новости!
Я сходил купил газету и вернулся. Маша чуть не вырвала её у меня из рук.
— Что там пишут? Война заканчивается? — она жадно вперила взгляд в заголовок.
— Посмотрим сейчас, — произнёс я, пробегая глазами строчки.
Война с Османской и Персидской империей шла уже два года и отнимала много как человеческих, так и материальных ресурсов. Если в прежних войнах потери удавалось покрыть рекрутскими наборами, то теперь этого явно не хватало, и приходилось объявлять дополнительные мобилизации.
Война началась со вторжения турецкой армии в Крым и на Кавказ, которые Османская империя хотела вернуть после поражения в 1857 году. Часть Крымского полуострова перешла к туркам, но на Кавказе противник был разбит. На Чёрном море наш флот потерпел ряд поражений, но полностью овладеть господством на водных просторах Османской империи тоже не удалось. В это же время в Среднюю Азию вторгся генерал Насреддин со своим, как писали газеты, пятисоттысячным войском. На какой-то момент Средняя Азия оказались под властью персов. Остановили их только под Казалинском в прошлом месяце.