Лихой гимназист
Шрифт:
— Как у вас дела? — спросил я. — Я приехал сразу, как только узнал о трагедии. Вы меня не хотели видеть, но мне думается, нам надо отложить ссоры на потом.
— Кто вы? — слабым голосом вымолвил отец.
— Я Алексей. Вы не узнаёте меня?
— Кто вы, сударь? Вы не Алексей, не мой сын, — отец приподнялся, уставившись на меня безумным взглядом. — Кто вы такой?
Глава 14
Папаша явно бредил. Он снова упал на подушки и уставился в потолок. Похоже,
— Я — Алексей, ваш сын, — повторил я спокойно. — Мне сообщили, что вы ранены, я приехал.
— Ты не мой сын, — произнёс батя, еле шевеля губами. — Я знал своего сына, ты — не он. Ты — бес. Бес, вселившийся в моего сына. Что ты с ним сделал? Что ты сделал с моим мальчиком, дьявольское отродье?
Частично он был прав. Я действительно не его сын, не Алексей, но и бесом считаться не очень-то хотелось, и уж тем более, выслушивать этот бред. Да и батя без меня чувствовал себя гораздо спокойнее.
— Зачем с Тимофеем Марковичем стрелялись? — спросил я.
В ответ — молчание.
— Ладно, отдыхайте, — я поднялся со стула.
Уже подошёл к двери, когда отец что-то пробормотал.
— Простите? Вы что-то сказали? — я обернулся.
— Ты ничего не получишь, — произнёс он громче. — Ни копейки из моего наследства. Ничего не дам. Ничего!
И тут у меня мелькнула мысль. А что если взять подушку и придушить его? Тогда точно получу половину наследства. Вот только выглядеть это будет крайне подозрительно. Все знают, что я в ссоре с отцом, и если он скончается в тот, момент, когда мы с ним остались наедине, ко мне возникнут вопросы.
Батя, словно почувствовав неладное, схватил с прикроватного стола колокольчик и стал им трясти, а на меня устремился полный ненависти взгляд.
Нет, не сейчас, подумал я. Если уж и работать, то так, что комар носа не подточит. Я развернулся и покинул комнату.
В дверях чуть не столкнулся с Настей, которая спешила на звук колокольчика. Я проводил её взглядом, ещё раз отметив, сколь стройна её фигура и тонка талия. Нашёл же батя себе… служанку.
— Ну как? — Ольга подняла на меня взгляд, полный тревоги.
— Да-а, — махнул я рукой, присаживаясь за столом. — Отец совсем плох. Бредит. Говорит, что я — не его сын.
— Боже мой! Неужели он умирает?
— Все когда-нибудь помрут, — пожал я плечами.
— Ты так говоришь… — во взгляде Ольги появилось осуждение. — Ты так говоришь, будто ни капли не огорчён. Неужели тебе не жаль его?
— Жаль. Но что я могу сделать?
— Молиться, — произнесла Софья Матвеевна. — Только молитва исцелит болящего.
— А вы, кажется, говорили, что ему поможет целитель? — подколол я старую женщину.
— И молитва. Коли Господь позволит пожить ему
«Тогда причём тут наши молитвы?» — хотел я спросить, но не стал. Не лучшее время заниматься ребячеством.
— Значит, теперь это дело его и Господа, — произнёс я. — Но будем надеяться на лучшее. А я, пожалуй, поеду.
— Останься, Алексей, — попросила сестра. — В этот трудный час нам надо держаться вместе. Если папенька преставится, тебе следует быть тут.
— А какой смысл? Так же напишешь письмо, приеду.
— Ты стал каким-то другим, — вздохнула сестра. — Не как раньше.
— Возможно, отец прав, и на меня действительно дурно повлияла тёмная стихия. В любом случае, я не останусь. Скоро экзамены, надо готовиться. Я и так много пропустил, пока сидел дома. Думаю, отец поправится. Он владеет чарами и способен себя исцелить. Оля, Софья Матвеевна, — я встал из-за стола и сделал лёгкий поклон, как было принято. — Хорошего дня.
Я направился в переднюю, но Оля догнала меня.
— Мне страшно, — призналась она. — Что если папенька умрёт? Тогда мы останемся совсем одни.
Я вздохнул, не зная, что сказать в утешение.
— Да, к сожалению, — я надел фуражку и взял портфель. — Просто верь в лучшее. Он пережил ночь, значит, шансы есть. Завтра приедет целитель и подлатает его.
— Я очень волнуюсь. Места себе не нахожу. Может быть, хотя бы на обед останешься?
Несмотря на уговоры сестры, я на обед не остался. Не очень хотелось заниматься пустопорожней болтовнёй, дел было полно. Только свой новый адрес сообщил, чтобы слуга не в гимназию нёс письмо, а ко мне на квартиру.
Добравшись пешком до городской окраины, сел на трамвай. Деревянный грохочущий вагон, пропахший дымом и углём, довёз меня до Сенной площади, где пришлось пересесть на другой такой же вагон, который ехал на Васильевский остров.
Когда я пришёл домой, первым делом написал дяде, чтобы выяснить, жив ли он и почему они с отцом стрелялись. Сбегал на почту, потом сделал задания на завтрашний день, а вечером переоделся в свой штатский чёрный костюм и отправился обратно в Автово — так же на общественном транспорте.
К сожалению, даже ночью на улице не темнело. Стояли густые сумерки, и в этих сумерках я пробирался к фамильному особняку. Ограду удалось преодолеть стихийным прыжком, но вот дальше начинались проблемы. Прыжки я мог совершать, только когда отчётливо видел место, где хочу появиться. В противном случае, никакого прыжка не происходило, поэтому было невозможно попасть за глухую стену или за закрытую дверь, в условиях ограниченной видимости этот приём тоже работал плохо. Возможно, в будущем смогу телепортироваться, куда захочу, как архонт Хаос, но пока приходилось довольствоваться тем, что есть. А ещё прыжки сильно выматывали, поскольку требовали больших волевых усилий.