Лик Победы
Шрифт:
Юноша угрюмо огляделся. Ничего хорошего. Агиррэ ему не нравилась, если на то пошло, Вараста с ее просторами куда красивее, а тут… Перегороженные колючими изгородями бурые поля, хилые рощицы, грязные овцы, неряшливые деревни – все унылое, жалкое, скучное. На юге хотя бы виноград растет, да и живут там не в пример лучше! Конечно, во всем виноваты Оллары, ограбившие истинных талигойцев и откормившие «навозников», но крестьяне не должны были признавать узурпаторов и отрекаться от настоящих королей.
Рихард и Удо не правы: Робер знал, что делает, а вот его помощники…
Теперь Ричард сожалел, что не остался с сюзереном и Робером. Здесь и поговорить не с кем. Борны что-то обсуждали с графом Агиррэ, а Дуглас и Саво спали у ног своих лошадей. Ричард еще раз погладил Сону и побрел куда глаза глядят, обходя разлегшихся кавалеристов. Его никто не замечал – и не надо! Повелитель Скал обойдется как-нибудь без пахнущих чесноком дворянчиков, забывших об истинной Чести.
– Простите, – высокий светловолосый офицер нерешительно улыбнулся Дику, – разрешите представиться. Леон Дюварри. Младший теньент замка Эпинэ.
– Герцог Окделл, – буркнул Дикон, спохватился и добавил: – Ричард.
– Я знаю, – Дюварри казался немного смущенным. – Вы сын Эгмонта Окделла. Хотите вина?
Дик хотел, но отчего-то поднял бровь и заметил:
– Вино хорошо после битвы, но в бой лучше идти с трезвой головой.
– Простите, – в голосе Дюварри прозвучало удивление, – вы участвовали во многих кампаниях?
– Молодой человек, – раздельно произнес Дик, – я дрался при Дараме.
– Вместе с монсеньором?
– Святой Алан, разумеется!
– Монсеньор не любит рассказывать о той войне, – извиняющимся голосом произнес теньент. – Я был бы весьма благодарен, если бы вы…
Монсеньор не любит? Можно подумать, этот офицерик с ним знаком! Дик с возмущением уставился на наглого лжеца, и тут до него дошло, что он второй раз кряду спотыкается на одной ступеньке. Для теньента Дюварри, так же как для капитана Карваля, монсеньором был Робер Эпинэ. Разрубленный Змей, неужели он никогда не избавится от Ворона?!
– Теньент, я с удовольствием с вами поговорю, но не сейчас. Сначала нужно выиграть сражение. Как вы думаете, что происходит на главных позициях?
Фельдмаршал Пфейхтайер полагал правильным после артиллерийского обстрела выпускать кавалерию, а маршал Манрик полагался на знаменитого стратега.
Всадники на застоявшихся лошадях пошли вперед крупной рысью. Кавалерийская атака впечатляла, но Робер не сомневался, что до леса конница не доскачет: в лесу лошади – обуза, это понимают даже «фламинго». В точном соответствии с трудами Пфейхтайера черно-белые всадники, поравнявшись с батареями, перейдут на галоп, доскачут до кромки леса и повернут назад, уступая место пехоте.
Непосредственной угрозы позициям повстанцев подобные маневры не несут,
– Ты слишком рано взмахнул шпагой, – посетовал Альдо, – надо было подпустить их поближе. А так только порох потратили.
– Альдо, – как там в «Эсператии» говорится? «И это твоя ноша и нести тебе ее вечно»? – Пусть убираются, только б наши «пушки» не разглядели.
– Робер, мы тут, чтобы сражаться. Сидеть в лесу можно было и в Сакаци.
Ох, как было бы хорошо, если б кое-кто там остался!
– Альдо, ополченцы не выдержат настоящей атаки, это же не солдаты!
Надо полагать, завтра «маркиз Эр-При» подтащит артиллерию поближе, но завтра здесь останутся только несчастные муравейники и пустые птичьи гнезда.
Если бы не появление сюзерена, Иноходец был бы почти спокоен, но управляться с Альдо, Карвалем и Гаржиаком одновременно может разве что Леворукий, поднаторевший в повелевании кошками. Теперь Эпинэ жалел, что оставил капитана при себе: с сюзереном следовало переговорить без свидетелей, и чем скорее, тем лучше. Конечно, можно оттащить Альдо в сторону, но южане насторожатся. Не потому, что заподозрят Робера Эпинэ в измене, а потому, что им не нравится Альдо Ракан.
Соратники смотрят на принца, как бакраны на бириссцев, хорошо, сюзерен слишком добродушен и возбужден, чтобы это замечать. И все равно Робер почти обрадовался, когда Манрик в строгом соответствии с военной теорией начал вторую атаку. На сей раз пришел черед пехоты.
Шли подлецы красиво, даже шикарно. Еще бы, ведь братом маршала Леонарда был главный церемониймейстер Талига. Манрик отлично вышколил своих красавцев для парадов, но каковы они в деле? Иноходец подозревал, что марширующие по полю солдаты и в подметки не годятся ветеранам торских и каданских кампаний. Фок Варзов не терпел бессмысленной муштры, и тем же отличались его выученики.
– Ну, – будущий король нетерпеливо дернул своего маршала за рукав, – что скажешь? Станут они воевать в конце концов?!
– Очень надеюсь, что нет, – честно признался Робер.
Под Дарамой все было иначе. Там были ярость и отчаянье, а здесь бой выглядел глупой игрой. Колонна приблизилась на расстояние мушкетного выстрела и остановилась. Королевские мушкетеры заряжали и стреляли так же четко и красиво, как шли.
В несчастную рощу полетели пули, но с деревьев не вспорхнула ни одна ворона – все разлетелись еще утром. В ответ тявкнуло несколько снятых со стен Агиррэ и Гаржиака пушек и огрызнулись все имеющиеся в наличии мушкеты. Расстояние между противниками для прицельной стрельбы было слишком велико, и хотя королевские стрелки поначалу пороха и пуль не жалели, перестрелка вскоре затихла.