Лики Богов

Тара Роси

Жаркий лучик прорвался сквозь пушистое облако, осыпав его розовой пудрой, зацепился за сизовато-зелёные хвоинки можжевельника и, не удержавшись, упал на стальное зеркало сабли. Золотой озорник заплясал на холодном глянце, расцеловал отразившийся в нём девичий лик, рассыпался сотней солнечных зайчиков по сочной траве. Тонкие пальцы под тихий скрежет прерывисто водили камнем по изогнутому лезвию. Цепкие ветви кустарника, покачнувшись от чьего-то прикосновения, зашелестели, привлекая внимание омуженки. Длинные ресницы взмыли вверх, голубые озёра выхватили из-за поросшего мхом валуна

высокую широкоплечую фигуру. Сердце радостно забилось, губы слегка изогнулись в улыбке.

– Сызнова раньше петухов поднялся, Красная Зорька, – ухмыльнулась Умила.

Приблизившись, Баровит лёг на махровую траву, закрыл глаза, слушая, как внизу шумит речушка.

– Решил осмотреться.

– Ну как? – поинтересовалась омуженка, не отрываясь от заточки сабли.

– Тихо, – ответил витязь. – Не к добру то.

– Ясно, что не к добру, – ухмыльнулась Умила. – Тут уж нечистью не напугаешь, раз османцы дружину увидали. Мы затаились, да они тоже.

– Они скопищем сюда не сунутся, лазутчиков пошлют, – рассуждал Баровит, – изловить их надобно.

– Надобно, – девушка провела пальцем по золочёной рукояти сабли.

Изящное оружие нырнуло в ножны, щёлкнув напоследок. Златовласая посмотрела на витязя, аккуратно убрала с его закрытых глаз непослушную тёмно-русую прядь. – Придумаем что-нибудь… Идём с Волотом поговорим, он точно сообразит хитрость какую.

Баровит провёл тыльной стороной ладони по Умилиному рукаву, нахмурившись, открыл глаза, всмотрелся в нежные черты девичьего лика.

– Переставай без кольчуги ходить, родная.

– Кабы мы давеча в кольчугах ушли, то не выплыли бы, – возразила она.

– Тяжела тебе?

– Нет, Гроздан мне такую кольчужку сплёл, что не тяжелей рубахи, да плавать в ней трудно.

– Всё равно не забывай.

Наклонившись к нему, Умила лукаво улыбнулась.

– Ладно… раз так тебе спокойней станет.

Широкая ладонь скользнула по её плечу, шее, обхватив затылок, потянула вниз. Умила пыталась сопротивляться, уперевшись руками в землю, но тщетно. Сердце бешено стучало, охвативший трепет не давал сделать и вдоха. Омуженка зажмурилась, дабы не поддаться его чарам, не утонуть в медовом омуте глубоких глаз. Тёплое дыхание защекотало скулу, губы коснулись высокого лба. Сердце Умилы замерло, наслаждаясь кратким мигом нежности, призрачные мечты о семейном счастье шлейфом дурмана пронеслись в сознании. Баровит медленно разжал хватку. Едва почувствовав это, омуженка выпрямилась, семимильными шагами направилась к ажурной вязи можжевельника. Не смогли ускользнуть от цепкого взора витязя вспыхнувший на щеках румянец и застенчивая улыбка. Надежда на то, что чувства его взаимны, укоренилась в сердце, не позволяя сдаться. Поднявшись с зелёного ковра, Баровит кинулся вдогонку за грациозной дивницей*.

Дружинники, стуча кружками, разливали принесённое Волотом из деревни молоко. Радмила отломила кусок хлеба и передала буханку дальше. Аккуратно выловив ложкой из котелка яйцо, Волот протянул его подруге. Лучница, поставив кружку на землю, постучала вытянутым концом о бревно, на котором сидела, отчего по белой скорлупе поползла паутинка трещин. Из-за

густой поросли вышла Умила, следом показался Баровит. Наградив брата лучезарной улыбкой, омуженка присела рядом с Радмилой.

– Нагулялся, родимый?

– Угу, – кивнул витязь, протягивая друзьям кружки с молоком, – вы, смотрю, тоже.

– Османцы, аки сквозь землю провалились, – сказал Баровит, сделав глоток.

– Давай выманим, – ухмыльнулся Волот.

– Как же? – почуяв неладное, прищурилась лучница.

__________________________________________________________________

Дивница* – одна из дочерей Тарха (Даждьбога), берегиня леса.

– Я бы пошукала их с Радмилкой незаметно, – предложила Умила.

Один из дружинников посмотрел на друзей, ухмыльнулся, погружаясь в свои мысли, а после, прищурив голубые глаза и откинув волнистые тёмно-русые волосы за спину, выдал:

– А я с Волотом согласен. Чего за ними бегать? Приманить их надобно.

– На что ты их приманивать собрался, Ждан? – насторожилась Умила.

– На мёд? – ухмыльнулся Баровит.

– Пчёл на мёд, а мужика на девку красную, – пояснил Ждан.

– Что тут баб мало? – фыркнула Умила. – Невидаль какая.

– Баб тут много, – задумчиво сказал Волот, – токмо, почти все они чернявые, что мне любо очень. А вот вы средь них звёздочками засветитесь, трудно будет османам мимо вас пройти.

Подруги переглянулись, скривив губы, напряжённо уставились на Бера.

– По-другому надобно, чай, не на рыбалке, – возразил Баровит. – Лучше кого-то из нас пахарями обрядить, да осман пошукать.

– А что? – оживился худощавый воин, дожёвывая краюшку хлеба. – Пущай девки осман на сеновал заманят, а мы там их порубаем.

– Может, ты их заманишь? – ухмыльнулась Умила. – Коли с тебя кольчугу да шлем снять, да в сарафан обрядить, то разом смазливая баба выйдет.

– Токмо, побрить его не забудь, – добавила Радмила.

– Заманишь осман на сеновал да перебьёшь по одному, – продолжала златовласая, – а не сдюжишь, мы подсобим.

Воин вскочил, выбив локтем кружку из руки сослуживца, в один прыжок оказался рядом с Умилой, сжав кулак, замахнулся на неё.

– Место знай своё, баба!

Золочёный сокол сам лёг в руку, ножны выпустили стальную змею и остриё*, тихо звякнув о кольчугу ратника, медленно поползло по груди к шее.

– Я-то место своё знаю, – холодно сказала девушка, не поднимаясь с земли и всё сильнее надавливая на рукоять сабли. – А ты, Бус, своё знаешь? Коли я тебе кровушки выпущу малость, ты шибче соображать станешь?

_________________________________________________________________

Остриё* – колющий конец клинка, точка соединения линий обуха и лезвия.

Рука Буса медленно легла на меч, отчего Баровит выпрямился во весь рост.

– Где ты бабу увидал? Витязь пред тобой, в ножки кланяйся ей, ратник, глядишь, простит.

Оскорблённый воин с опаской глянул на старшего дружинника, но продолжил вытягивать из ножен меч.

– Лучше сядь обратно, Бус, – спокойно сказал Волот. – Коли я встану, то мокрого места от тебя не останется.