Лики времени
Шрифт:
— По вас можно время проверять, — сказала Клавдия Сергеевна.
— На том стоим и стоять будем, — ответил он. — Ведь точность — это прежде всего вежливость, разве не так?
Светило солнце, но было еще прохладно, весна все медлила, как бы ждала какого-то особого сигнала, то и дело налетал холодный ветер, низкие тучи заглатывали солнце, потом тучи исчезали, снова ярко светило солнце, казалось, еще немного — и окончательно потеплеет.
— У меня идея, — сказал профессор, когда они вышли на улицу. — Мы возьмем сейчас такси, заедем
— Хорошо, — отозвалась Клавдия Сергеевна. — Вот мы и познакомимся с вашей собакой.
Лицо его просветлело.
— Чудесно, а то ей, бедняжке, нечасто приходится побегать вволю…
Профессор жил в большом растянутом в ширину доме с красными лоджиями и зеркально поблескивающими окнами. Внизу в доме находился магазин «Богатырь», рядом магазин «Цветы».
— Подождите, пожалуйста, я сейчас, — сказал Сергей Витальевич.
Клавдия Сергеевна проводила его взглядом. Он шел быстро, на ходу равномерно помахивая руками, походка у него была молодая, глянуть издали, со спины, можно подумать, молодой человек, одно плечо выше-другого, не дойдя до двора, обернулся, поискал глазами машину, что-то крикнул, Клавдия Сергеевна не разобрала слов, и скрылся во дворе, под аркой.
Спустя минуты три-четыре появился снова, держа за поводок большую рыжую дворнягу, лохматую донельзя, бежавшую рядом с ним, на высоких, обросших рыжей шерстью лапах. Морда у собаки была презабавной — круглые выпуклые глаза в белых «очках», черный, задорно вздернутый нос, вокруг носа тоже белые «очки», казалось, собака все время улыбается.
— Наш Рыжик приветливое и улыбчивое существо, — сказал Сергей Витальевич, — ну, Рыжик, лапу!
Рыжик нехотя, боязливо протянул Клавдии Сергеевне лапу. Она пожала лапу, погладила Рыжика по голове, Рыжик безразлично глянул на нее, потом изловчился, лизнул Сергея Витальевича в щеку. Шофер такси, брюзгливый, видать, недобрый, недовольно пробурчал:
— Грязи мне натаскаете с вашим псом, убирай после за ним…
— Я вам оплачу все ваши терзания, — спокойно прервал его Сергей Витальевич, и Клавдия Сергеевна мысленно поразилась: не ожидала, что профессор может дать надлежащий отпор, ведь поначалу он показался ей робким, каким-то безответным.
В Измайловском парке было еще мало народа, лишь кое-где на дорожках попадались одинокие прохожие, иные с собаками, одна женщина прогуливалась с огромным серым котом; профессор натянул поводок потуже, потому что Рыжик зарычал, стал рваться к коту, не обращавшему на него ни малейшего внимания.
— А ну, тише, — сказал профессор. — Перестань, Рыжик, он на тебя даже и глядеть не хочет, разве не видишь?
Обернулся к Клавдии Сергеевне:
— На редкость эмоциональная, легко возбудимая натура.
— Давно он у вас?
— Около шести лет. Его покойная жена как-то нашла, открыла дверь лифта, а там на полу крошечный комочек, ярко-рыжий,
— Может быть, Найденыш? — предположила Клавдия Сергеевна, тут же опровергла себя: — Нет, Рыжик, лучше всего!
— К сожалению, невестка невзлюбила собаку, — заметил Сергей Витальевич. — Не выносит его, просто ни в какую! И, странное дело, сын, я вижу, тоже перестал его любить, раньше души не чаял, а теперь…
Он не докончил, махнул рукой.
— Как можно не любить собак? — спросила Клавдия Сергеевна. — Наверное, она у вас плохой человек.
Сказала и испугалась, зачем так говорить, ему неприятно слушать, но он нисколько не обиделся, напротив, кивнул головой, соглашаясь.
— Вы правы, это все особ статья, как говорится. Давайте сядем вон на ту скамейку, я вам поведаю, что могу…
Скамейка стояла под разлапистой, должно быть, старой-престарой сосной, земля вокруг была в прошлогодней хвое; Рыжик вскочил на скамейку, уселся рядом с хозяином, поглядывая на него темно-карими выпуклыми глазами.
— Понимаете, сын у меня не совсем обычный, он заика и ужасно стыдится этого недостатка.
— Не такой уж большой недостаток, ничего в этом особенного нет!
Сергей Витальевич сложил вместе пальцы рук.
— Согласен с вами, но его не уговорить. Сколько раз и я и жена уверяли Игоря: перестань стесняться, забудь об этом напрочь…
— Разве он не пробовал лечиться?
— Пробовал, и не раз, но у него не хватало терпения методично выполнять все предписания врачей. Он начинал и бросал, он у нас вообще такой, быстро вспыхивает и так же быстро угасает, непоследовательный, противоречивый…
Сергей Витальевич не докончил, Клавдия Сергеевна продолжила:
— А все равно любимый.
— Куда денешься? Разумеется, любимый… — Он глубоко вздохнул. — С юных лет у Игоря бывали приступы различных настроений, подчас самых противоположных. То он безудержно весел, то вдруг впадает в меланхолию, когда была жена, приступы повторялись реже, она умела как-то благотворно-успокаивающе воздействовать на него, потом, когда ее не стало, я начал замечать: с каждым днем он становился все более неуравновешенным, легковозбудимым…
Сергей Витальевич замолчал, время от времени поглаживал голову Рыжика.
— Как-то он сказал мне: я с первого своего дня запрограммирован на неудачи. А недавно вот еще что выдал: единственно, что мне удалось в жизни, это — не оправдать никаких ожиданий и не осуществить ни одного своего желания.
— Мне жаль его, — сказала Клавдия Сергеевна.
Сергей Витальевич повернулся к ней:
— А мне, думаете, не жаль? Поверьте, иногда кажется, жена умерла так рано только из-за Игоря, потому что сильно переживала за него…
Он отцепил поводок от ошейника, приказал Рыжику: