Лики времени
Шрифт:
— Давай, побегай…
В одно мгновение Рыжик пустился бежать во все ноги.
— Нравится вам Рыжик? — спросил профессор.
— Очень, чудесный пес, — искренне сказала Клавдия Сергеевна. Вспомнила: тот, о ком, как бы ни старалась, не могла окончательно позабыть, не любил собак, и они почему-то тоже не выносили его, стоило ему приблизиться к какой-нибудь самой маленькой псине, как она тут же начинала рычать. Почему? Кто бы мог ответить?..
— Жена умерла, мы остались с Игорем вдвоем, — продолжал профессор. — Два довольно беспомощных мужика, один уже, как
Он прервал себя, позвал Рыжика. Тот примчался неведомо откуда, вскочил на задние лапы, передние бросил на плечи хозяина.
— Верю, — сказал Сергей Витальевич. — Верю, что любишь меня…
Клавдия Сергеевна заметила: манжеты рубашки профессора потрепаны, на плаще не хватает одной пуговицы, да и сам плащ не мешало бы почистить. Словно наяву, словно все как есть знала и видела, ей представилась теперешняя жизнь профессора с сыном и невесткой; невестка наверняка не очень к нему внимательна, конечно же, не следит за ним, привыкшим к доброму отношению, к заботе жены, а напротив, должно быть, тяготится им и старается постепенно выжить его из дома, где он ей мешает…
Она посмотрела на часы. Он спросил обеспокоенно:
— Вы торопитесь куда-нибудь?
— Никуда не тороплюсь, абсолютно никуда.
— Тогда почему вы смотрите на часы?
— Думаю, когда бы нам отправиться обедать?
— Куда бы вы хотели отправиться? — спросил он. — Имейте в виду, я готов идти, куда прикажете!
— Идемте ко мне, — просто сказала Клавдия Сергеевна, первая дивясь своим словам, правда, обед она приготовила заранее, даже кулебяку с капустой успела испечь, встав рано утром, но сама все думала, как это у нее получится, пригласить его к ней пообедать, чтобы не выглядеть приставучей, назойливой, и вот получилось само собой…
— С удовольствием, — согласился профессор. — Надеюсь, приглашаете нас вместе с Рыжиком?
— А как же, конечно же вместе с ним.
— Отлично. Тогда разрешите мне хотя бы купить торт.
Клавдия Сергеевна пожала плечами:
— Я не очень люблю сладкое.
— А что вы любите?
— Что? Пожалуй, мороженое.
— Отлично, — обрадовался Сергей Витальевич, — купим мороженое и торт, хотя бы для меня, а может быть, и вы соизволите попробовать немного?
— Соизволю, — ответила Клавдия Сергеевна, невольно улыбаясь. — Если вам так хочется.
— Хочется, — признался он. — Представьте, очень хочется. Вообще хотелось бы сделать для вас что-то хорошее, что вам бы понравилось…
Худые щеки его слегка порозовели.
— Извините меня, наверное, я кажусь вам смешным, неуклюжим?
— Нет, — сказала она, — не кажетесь, нисколечко.
— Одинокие люди подчас выглядят несколько смешными, вы не находите? — спросил он.
— Вы считаете себя одиноким? — спросила Клавдия Сергеевна.
— Да,
— У вас же есть сын…
Он произнес грустно:
— Ну и что с того? Сыну я уже не нужен. А это, знаете, очень, очень грустно сознавать, что ты никому не нужен…
— Я понимаю вас, — сказала Клавдия Сергеевна. — Если бы у меня не было отца, я бы тоже, наверно, никому не была нужна!
— Ваш отец живет в Москве?
— Нет, он переехал к сестре, в Крым. Но я ему часто пишу, и он мне пишет.
Она помолчала, потом сказала почти неожиданно для самой себя:
— А вообще-то я тоже человек одинокий…
— Не надо сравнивать, — он медленно покачал головой. — Мужское одиночество куда горше женского.
— Одиночество есть одиночество, какое бы оно ни было.
— Нет, нет, — возразил он. — Мужское намного тяжелее, ведь мы, мужчины, бываем иногда такими беспомощными, такими жалкими в своем одиночестве, в неприкаянности…
— Зато вам, мужчинам, легче прервать свое одиночество, чем женщинам, — сказала Клавдия Сергеевна. — Как бы там ни было, а вам все же легче.
Он пристально посмотрел на нее, она почувствовала непонятное волнение, вдруг охватившее все ее существо под этим странным взглядом.
— Кому как, — коротко сказал он. Потом привязал поводок к ошейнику Рыжика.
— Пошли, пожалуй!
— Когда выйду на пенсию, непременно заведу собаку, — сказала Клавдия Сергеевна.
— Заведите, очень советую, только непременно дворняжку, не породистую, не какую-нибудь там афганскую гончую или королевского пуделя, а такого вот простюгана, как мой Рыжик. Поверьте, самые благодарные и верные существа на свете!
— Верю, — сказала Клавдия Сергеевна.
Они пошли по дорожке к выходу из парка. Сергей Витальевич произнес озабоченно:
— Знаете, раньше я любил ездить в командировки, а теперь боюсь… — Он кивнул на Рыжика. — Боюсь его оставлять одного, без себя…
— Неужели они его могут выгнать? — спросила Клавдия Сергеевна.
— Ну, не думаю, просто внимания на него не будут обращать, а ведь его надо накормить, потом выгулять, как ни говорите, живое существо… Мне предстоит командировка в Кострому, и я все тяну, не еду из-за Рыжика. И все-таки через месяц, самое большее через полтора придется поехать.
— Может быть, я бы взяла на это время Рыжика?
— Нет, — решительно сказал он. — Во-первых, Рыжик нигде жить не будет, кроме своего дома.
— А вдруг все-таки привыкнет ко мне?
— Нет, — повторил он, — Рыжик никого не признает, кроме меня и, как ни странно, Игоря, хотя тот и не любит его теперь, но кто может разобраться в собачьем сердце?..
* * *
Вместо предполагаемых семи дней Сергей Витальевич пробыл в командировке почти две недели.
Вернулся он домой вечером. Невестки, к счастью, не было дома, один лишь Игорь сидел в холле, переводил какую-то статью из западногерманского технического журнала, весь обложенный справочниками и словарями.