Ликвидация последствий отстрела негодяев
Шрифт:
Телохранитель депутата ошеломлённо глянул на него, потянулся к кобуре под мышкой, но Барсов, рванув дверцу переднего пассажирского сиденья, умело выдернул здоровяка из кабины, отработанным приёмом выхватил у него пистолет и направил ствол в лицо. Парень с типичным лицом зэка (у него когда-то был сломан нос) замер.
– Не мешай, – мягко посоветовал Барсов. – Отойди в сторонку и подожди, пока мы побеседуем с твоим боссом. Ничего с ним не сделается.
– Вы что творите?! – обрёл голос Комаев. – Это же нападение на неприкосновенное
Барсов закрыл переднюю дверцу, открыл заднюю, сел, потеснив обалдевшего депутата.
– Помолчи, неприкосновенное лицо. В конце мая ты напал на учительницу тридцать седьмой школы, ударил её бутылкой, матерился, помнишь?
Ошеломление стало покидать располневшее лицо Комаева, украшенное мешками под глазами. По-видимому, депутат давно перестал заниматься спортом, выпивал, и это отразилось на его облике.
– Кто вы такие?! – Он потянул из кармана безрукавки лопатник айфона.
Барсов отобрал телефон, подумав, что стоит такой аппарат недёшево.
– Управление собственной безопасности, – повторил майор свою легенду. – Полицейские, отпустившие тебя, будут наказаны. Их начальник – тоже. Очередь за тобой. Мы не будем выяснять, чем ты руководствовался, избивая женщину, как не будем и читать мораль. Не надейся на свои связи, сейчас сажают и губернаторов, и генералов, и чекистов. Никто не рискнёт тебя защищать. А начнёшь качать права, коих у тебя нет, неожиданно попадёшь в ДТП. Я доходчиво объясняю ситуацию?
Комаев, у которого уже выросло брюшко, хотя было ему от силы тридцать пять лет, взмок.
– Я… вас…
– Закатаю в асфальт! – закончил Алексеев, фыркнув.
Барсов стиснул плечо депутата с такой силой, что того перекосило.
– Ай! Отпусти!..
– Понял, спрашиваю?
– Чего вы хотите?!
– Справедливости, – усмехнулся Алексеев, посматривающий на телохранителя, что-то бубнившего в пластину айфона.
– Первое: ты сегодня же извинишься перед учительницей! Второе: больше никогда не сунешь нос в школу! Мы не станем настаивать, чтобы ты добровольно ушёл в отставку с поста депутата, но заерепенишься – скинем весь компромат на тебя в Сеть. Грешков у тебя немало. А когда на Управу обрушится гнев пользователей Интернета, власти быстренько избавятся от тебя, желая сохранить свои кресла. Как тебе перспектива?
– Вы… не имеете права…
– Ох, только давай без соплей. Мы следим за каждым твоим шагом и шутить не намерены. Не последуешь совету добровольно, по-хорошему, организуем исцеление по-плохому. Будет больно. Хочешь проверить?
Комаев начал приходить в себя.
– Вы… гоните… безопасность УВД не занимается гражданскими…
– Не занимается, – согласился Барсов, – если её не попросят вмешаться. И у простых учителей могут быть могучие защитники. Наш полковник имеет свои резоны и связи в сфере образования, так что, если будет необходимо, он подключит структуры другого уровня. К тебе придут мальчики покруче.
Комаев сглотнул, растирая плечо, криво улыбнулся:
– Договорились.
Барсов вынул из пистолета телохранителя (это был новенький «Макаров М-2») обойму, кинул оружие не переднее сиденье и вылез. За ним вылез Алексеев.
Телохранитель кинулся к машине, гнусавя:
– Босс, я вызвал полицию…
– Дурак, – послышалось из кабины, – они тоже из полиции, садись.
Отойдя в сторонку, спецназовцы понаблюдали за суетой у ворот (выглянули ещё два парня), дождались, пока «Мазератти» уедет, сели в свой «БМВ».
– Не уверен, что он исполнит наши требования, – сказал Алексеев. – Заметил, какая у него хитрая испитая физиономия? Может, поговоришь с шефом, организуем показательную слежку, чтобы убедился, что мы не блефуем?
– После всех контактов с президентом? Гаранину будет не до того. Остаётся надеяться, что наш разговор с футболистом не останется без последствий.
– Ага, особенно если он начнёт махать кулаками.
– Это будет означать, что нынешние «слуги народа» ничего не боятся, имея «крыши» в верхах, где сидят отморозки крупнее в размерах. Тогда придётся заниматься этим делом всерьёз, поднимать группу.
Алексеев тронул машину с места:
– Куда теперь?
– Подвези домой, залягу спать.
Через полчаса Барсов был дома.
Проспал он до самого вечера, отключив мобильный и рацию, посчитав, что в этот день имеет право на долгое горизонтальное положение. Разбудил его в половине седьмого звонок в дверь. Гадая, кто это мог быть, Барсов заглянул в глазок и увидел соседку, история которой подвигла его направиться в поисках справедливости вне сферы служебной деятельности. Открыл дверь.
– Маша?
Учительница зарделась под его взглядом, но глаз не опустила.
– Мне звонил Борис Аркадьевич… директор школы…
– Да? – ненатурально удивился Вениамин.
– Меня восстанавливают в должности.
– Очень хорошо, – обрадовался Барсов. – Я знал, что правда восторжествует. Что вы ответили директору?
Мария Ильинична пристально посмотрела на майора:
– Это ваших рук дело? Вы были у директора?
– Ну, заехал по пути, мы хорошо побеседовали о том о сём. Надеюсь, и ваш обидчик ещё принесёт свои извинения.
– Не нужны мне его извинения. Почему вы решили… вмешаться в это дело?
Барсов спохватился:
– Что же мы стоим на пороге, заходите, чайку-кофейку попьём.
– Неудобно…
– Что ж тут неудобного? – улыбнулся он, вдруг заметив, что учительница хороша собой. Ей очень шёл летний сарафан в синий горошек, губы она не красила, они у Марии Ильиничны и так были яркие, полные, а серые, с зеленоватым оттенком глаза смотрели открыто и прямо.
– Мы с вами живём рядом давно, а по сути, незнакомы.