Лили.Посвящение в женщину

Попов Николай

XXI

Выйдя в третьем акте на сцену и увидев, что ложа, где сидела Лили, пуста, Далецкий почувствовал боль и тоску и понял, насколько ему дорога эта молоденькая женщина и сколько радости и счастья доставляет ему одна ее близость. И вся игра Холмской в последнем акте показалась ему шаблонной и фальшивой. Поэтому дуэт с ней он спел бесцветно и сухо.

— Далецкий, видимо, не совсем здоров! — говорила публика. — Его совершенно нельзя узнать!

Публика была права. Далецкий и сам не узнавал себя. Он едва дождался окончания спектакля и, переодевшись в обычное платье,

прошел в сад, старательно избегая встречи с Холмской.

Жорж ужинал за одним из столов на веранде с какой-то садовой этуалью.

Этуаль в белом платье, в громадной шляпе со страусовым пером, сверкавшая фальшивыми бриллиантами, разыгрывала из себя томную даму и игриво называла Жоржа «дусей».

— Дуся, — говорила она, — не забудь написать в газетах, что я приглашена на зимний сезон примадонной в оперетку.

— О, да! — с апломбом восклицал Жорж, уверявший всех этуалей о своей близости к газетному миру.

Далецкий подошел к Жоржу и тронул его за плечо.

— А, это ты? — улыбнувшись, прокартавил Жорж. — Садись!.. Хочешь ужинать?

— Нет… — пробормотал Далецкий.

Жорж провел рукой по лбу и сделал глубокомысленную физиономию.

— Лили — тю-тю!.. — с легким присвистом сообщил он.

Далецкий отозвал его в сторону.

— Куда девалась Лили? — спросил он взволнованным голосом.

— Уехала домой! — ответил Жорж.

— Отчего?

— Я, право, не знаю. Между нею и твоей женой, очевидно, произошла какая-то сцена…

— Моей женой? — удивился Далецкий.

— Да-да! — с кислой гримасой отозвался Жорж.

— Но каким образом они могли познакомиться?..

— Лили оказала какую-то помощь твоей жене. Ольга Алексеевна упала в обморок, увидев падение акробатки…

— Ну?

— Когда Ольга Алексеевна очнулась и увидела перед собой Лили, тогда и познакомилась с ней. Она пошла к тебе за кулисы, а Лили осталась с детьми.

— Дальше?

— Что же дальше?.. Я, право, не знаю. Ольга Алексеевна вернулась от тебя, и между нею и Лили произошла какая-то сцена. О чем они говорили, я не слыхал, но видел только, как Ольга Алексеевна схватила детей и поспешно ушла из сада, а Лили, чем-то огорченная и взволнованная, опустилась на скамью… Я подошел к ней, спрашиваю: «Что с вами?» Она посмотрела на меня как-то странно и говорит: «Я хочу домой!» Я проводил ее из сада, усадил в коляску, а сам с горя пошел в буфет и, как видишь, ужинаю и пью дешевенькое вино с очаровательной девицей. Кстати, нет ли у тебя до завтра десяти рублей, а то мне нечем заплатить по счету?..

Далецкий пренебрежительно достал из кармана десять рублей и подал Жоржу.

— Мерси! Вот за это мерси!.. — воскликнул обрадованный Жорж. — Я всегда знал, что ты в высшей степени благороднейший человек и никогда не откажешься выручить товарища… По правде сказать, я был в глупейшем положении! Меня просят угостить ужином, а у меня в кармане почти пусто. Ну, думаю, была не была… Сажусь за столик, спрашиваю две порции бараньих котлет и бутылку самого дешевенького вина. Если бы не ты, пожалуй, могло бы кончиться неприятностью, а скандалиться в присутствии дам у меня мало желания!.. Мерси!.. От самого искреннего сердца мерси!.. Могу теперь заказать даже по чашке кофе и по рюмке ликера.

XXII

Далецкий

молча простился с Жоржем и пошел из сада. Он не знал, что ему делать и куда направиться.

К Лили нельзя: у нее, по всему вероятию, Рогожин. При одном представлении об этом у Далецкого болезненно сжалось и заныло сердце. Ревность жгла и терзала его, когда он воображал Лили в объятиях Рогожина.

На минутку у него мелькнула мысль ехать к Лили, чтобы испытать над ней свою власть. Приехать, вызвать ее и сказать: «Лили, поедем со мной! Я согласен бросить жену и детей и жить с тобой. Но и ты брось Рогожина! Это грубое животное недостойно касаться тебя!»

Но тотчас же Далецкий вспомнил, что, по словам Жоржа, Лили неожиданно уехала из сада, огорченная и взволнованная после какой-то сцены с его женой. Что это была за сцена? Может, жена жаловалась на него, или каким-нибудь образом узнала, что он любит Лили и именно ради нее отказался ехать домой?..

А может, произошла глупая, безобразная сцена ревности, и это навсегда оттолкнуло Лили от него, и она решила больше никогда не видеться с ним, прервать с ним всякие отношения?

Далецкий злобно стиснул зубы и поглядел вокруг мутными, осоловелыми глазами.

— Прикажете, барин, довезти куда-нибудь на резвой лошадке?! — обратился к нему какой-то лихач.

Далецкий машинально сел в пролетку.

— На Николаевский вокзал! — пробормотал он, и в ту же минуту решил ехать домой и во что бы то ни стало добиться от жены объяснения, что же такое произошло у нее в саду с Лили.

Кучер дернул вожжами, и породистая лошадь помчалась крупной рысью по дрянной и зловонной мостовой.

«Солнце всходит и захо-о-о-дит»! — орали двое пьяных мастеровых, шедшие, обнявшись, по тротуару.

Поравнявшись с пролеткой, они послали вдогонку Далецкому крепкое ругательство и снова дико и неестественно завыли: «Солнце всходит и захо-о-о-дит, а в тюрьме моей темно»!

— Гуляют!.. — ухмыльнулся лихач, сдержав лошадь и полуобернувшись к седоку.

Лицо Далецкого исказила презрительная гримаса.

— Пшел!.. — свирепо крикнул он кучеру и откинулся на спинку пролетки.

Лошадь снова помчалась, и коляска на резиновых шинах запрыгала по выбоинам мостовой.

В огромном зале Николаевского вокзала на одном из диванов Далецкий увидел жену и спящих детей. Ольга Алексеевна, ехавшая на плохом извозчике, опоздала на предыдущий поезд и дожидалась следующего. Лицо ее выглядело обиженным и жалким, а глаза опухли и покраснели от слез.

Увидев мужа, она вся как-то сгорбилась и улыбнулась, тоскливо и скорбно.

— Ты ведь не хотел ехать домой, — чуть слышно произнесла она, несмело заглядывая мужу в глаза.

— Мне Жорж передал, что у тебя произошла какая-то сцена с Лили Тепловой! — начал, с трудом сдерживая волнение, Далецкий. — Я заволновался и приехал следом за тобой. Что произошло у тебя с Лили?

— Я… я не знаю никакой Лили… — вздрогнув и опустив глаза, ответила Ольга Алексеевна. — Какая-то молодая красивая женщина остановила меня, когда я уходила из сада… — Ольга Алексеевна вспыхнула, дышать ей стало тяжело. Она поспешно достала носовой платок и вытерла выступившие слезы. — И предложила мне… вернуть тебя, — через силу докончила она глухим и надорванным голосом.