Лилии распускаются в полночь

Малинина Маргарита

– Ни фига се, – недоумевающее качал он головой. – Вы что, ВИП-персоны?

– Не-а, мы просто поспать подольше любим! – засмеялась я.

Вторая ночь на теплоходе прошла без эксцессов. Будильник в телефоне зазвонил вовремя, и я, давшая себе слово не проспать хотя бы один завтрак, тут же резко выскочила из кровати, словно поджаренный хлеб из тостера, и кинулась в ванную, на ходу крича Любимовой:

– Вставай, соня!

Та совету не вняла, поэтому, почистив зубы, я принялась лупить ее подушкой.

– А-а-а,

что за вольности, матрос?! – возмущалась она, отгоняя назойливую квадратную постельную принадлежность руками. – Бунт на корабле?!

– Вставай, капитан! Рубка пустует! Пассажиры бастуют! – приняла я игру.

– У меня есть зам, пусть он и работает, – она отвернулась к стене, – а я спать хочу.

– У капитанов нет замов! – незамедлительно отрапортовала я, возомнив себя упомянутой на ночь Ахматовой (иначе почему рифмы так и полились?), и дала ей пинка.

Подруга подскочила, однако выражение лица было не злым, а задумчивым.

– Интересно, а есть ли на самом деле у капитанов заместители? – произнесла она медленно, глядя в пол.

Так вот что ее волнует!

– Если не попадешь на завтрак, так этого и не узнаешь, – ответила я начисто лишенной логики фразой.

Но невыспавшейся Любимовой мой довод показался разумным, иначе зачем она ланью впрыгнула в санузел?

Через полчаса мы были на завтраке. Желающим подавали какое-то мясное блюдо с гарниром, мы же ограничились йогуртами и свежими хрустящими булочками с чаем. Сидели мы рядом с ребятами, Максом, Русланом, Костей и Никитой, за дальними двумя соединенными столами.

– Я посвятил тебе стих, – шепнул мне на ушко Макс. – У меня в каюте вместо экскурсии вечеринка, приходи, зачитаю.

– Отлично! – обрадовалась я. Катьке стихи посвящали часто, а мне еще ни разу!

– И почему мы раньше не садились вместе? – уже в полный голос вознегодовал Нечаев.

– Потому что за стол все не вмещались, – охотно пояснила я, забыв о булочке. Личная жизнь начала наконец налаживаться, и какой-то там завтрак меня уже не мог волновать. Однако о моей лучшей подруге такого нельзя было сказать: то ли славный господин, с которым она гуляла по городу, не настолько запал в душу, то ли стрессовая ситуация никаким образом не сказывается на ее аппетите, но Любимова поедала уже третий йогурт и вторую булку. – Ты же не можешь оторваться от своих друзей, – продолжила я свою мысль, иронически хмыкнув. – А обычный стол вмещает только четверых. Вот и ответ.

– Да, – почесав тыковку, согласился со мной сотрапезник, проигнорировав издевку про друзей, – но почему мы раньше-то не додумались дальний стол занять? Всегда бы все вместе сидели.

– Теперь так и будем делать, – предложила я, однако, чуть оробев. Не засмеют ли меня парни и Катька?

Но товарищи и не думали смеяться. Все приняли предложение как само собой разумеющееся, только Константин добавил:

– Мы не могли раньше так сесть, потому что столы сдвинули только сегодня.

– Да ладно? – переспросил Макс.

– Да. Точно говорю: в зал добавили еще один

стол. Потому что раньше тут стоял только один. Также на четыре персоны.

– И как тебе это удается? – едва ли не с восхищением произнес Никита.

– Что удается? – тут же насторожилась Любимова, отодвинув очередную пустую баночку из-под йогурта и внимательно уставившись на ребят.

– Он всегда замечает любые детали и запоминает их. И вообще, у Кости феноменальная память. Он помнит абсолютно все.

– Все? – переспросила Катерина и неприлично хихикнула.

«Опять не верит», – мысленно покачала я головой, не одобряя такого упорства. Я тоже не верила, но… Поднявшийся стакан? Пропавшая царапина?

В конце завтрака на сцену вышел Ефим Алексеевич и попросил нас не расходиться. Так как некоторые уже успели подняться с мест, им пришлось возвращаться за столы.

– Вчера произошло ужасное событие, – напомнил он нам зачем-то, как будто такое легко забывается, – мы потеряли великую актрису, причем на нашем теплоходе.

Вероника сидела прямо перед ним, за ближним к сцене столиком, потому не преминула спросить:

– Выяснили причину смерти? Что сказал доктор?

– По предварительному заключению, острая сердечная недостаточность. Вы, наверно, слышали, у Александры Ивановны были проблемы с сердцем.

– Да-да, – горестно закивала та головой.

– Точнее покажет вскрытие в морге. А пока мы поместили тело в холодильник, – зачем-то поведал руководитель круиза, чем вызвал брезгливый испуг и чуть ли не шок, – когда прибудем в порт Ярославля, попросим содействия местных властей. Возможно, удастся передать тело в органы ярославской полиции, а они сами транспортируют труп до Москвы. Так что не переживайте, рядом с мертвецом вы не поплывете, я постараюсь это урегулировать.

– Спасибо, – выдохнул кто-то особо слабонервный из зала.

– Ну а чтобы чуть-чуть вас приободрить, мы придумали небольшой бонус. Двухуровневый люкс, оплаченный на весь тур, остается пустым. Я думаю, это несправедливо. И для восстановления баланса предлагаю разыграть каюту среди пассажиров. Кому она достанется, может сразу после завтрака переезжать. Что скажете?

Народ возликовал. Вот вам и смерть человека! А я-то, наивная, думала, что на чужом несчастье своего счастья не построишь.

– Но опять же, взывая к совести и справедливости, предлагаю разыграть люкс не между всеми пассажирами, а только между владельцами самых неудобных кают. Это у нас нижняя палуба.

Кто-то недовольно буркнул что-то, но в конце концов директор убедил, что так будет честнее. Все-таки полулюксы не сравнимы с каютами класса «стандарт». Я первых не видела, но не верить организатору не было причин. Он как никто другой знает все о категориях номеров «плавучей гостиницы».

На сцену внесли барабан. Приветливая девушка покрутила в нем прямоугольные картонные карточки с девятью фамилиями и открыла боковую крышку, чтобы Ефим Алексеевич мог выудить одну из них. Прочитав, он сказал в микрофон: