Лилии распускаются в полночь
Шрифт:
– Господи! Английский учу, испанский учу, куда мне еще что-то, у меня же мозг взорвется! Это плохая идея. – Тут до нее дошло. – Нет, это хорошая идея! Хорошая!
Мы подскочили и, пользуясь тем, что оставшиеся в комнате гости на нас не обращают ни малейшего внимания, полезли в ноутбук. Он был введен в спящий режим, я тронула пальцем тачпэд, и экран загорелся. В пользователе был указан «Админ» и без пароля нас компьютер в свои недра пускать отказывался.
– Выбери «Гостя»! – посоветовала Юлька, я нажала на треугольник, но никакие иные пользователи не появились. –
– Хорошо, но если три единицы не подойдет, тогда подбор займет лет… триста. – Я попробовала, и, конечно, не подошло. – Зачем ставить пароль на бесплатную услугу? Не понимаю.
– Потому что существует журнал регистрации, – сказал кто-то сзади. Мы обернулись. Женщина старше средних лет в строгом черно-белом костюме представилась библиотекарем Анной Ивановной и предложила записаться в книгу. – Простите, такой обычай ввели. В прошлый раз один из пассажиров сломал компьютер, и мы не смогли установить кто. Я же не слежу за всеми, кто тут сидит. Поэтому мы стали людей записывать, чистая формальность. – Она подошла к стойке, которая начиналась возле книжных стеллажей, и достала толстый журнал. Мы встали рядом. – Просто номер каюты и подпись, ничего сложного! – словно извиняясь за нелепый порядок, быстро произнесла она.
Я взяла ручку и записалась, однако, успев одним глазом проглядеть весь список, состоявший на пятый день плавания всего из тринадцати строчек. Впрочем, чему удивляться: почти у всех пассажиров есть в номере вай-фай и привезенный из дома нетбук или планшет. Мы вернулись к компьютеру уже с меньшим воодушевлением и с разрешения тети, самолично вбившей пароль, нехотя полезли в браузер.
– Сообщить тебе что-то грустное?
– Догадалась уже. Вижу по твоему лицу. Кости здесь не было, да?
– Ага. «101» ни разу не встретилось. Но это еще ни о чем не говорит.
– Ага, – повторила за мной Юлька, погрустнев намного сильнее, чем я. Затем она воодушевилась. – Это же библиотека! – шепнула мне на ухо. – Видишь третий ряд? – Я обернулась на стеллажи. Указанный ряд был озаглавлен «Золотой век». – Я тут перепишу кое-что, а ты сгоняй и найди полку с литерой «Л».
– Это лишнее. Лучше отвлеки тетку, а я сгоняю и загляну еще раз в журнал, но уже на другой странице. Не думаю, что для книг она завела вторую тетрадку.
– А как я ее отвлеку? – смущенно почесала Юля тыковку.
– Не знаю! Сломай компьютер!
– Учитывая, что свою подпись ставила ты, а не я, с радостью! – ответила мне эта вредина.
Я скуксилась и удалилась из-за парты. Правда, недалеко.
Пока Юлька усиленно карябала что-то на салфетке, ко мне подошел Громов с моим бокалом вина и своим воды.
– Не люблю пить в одиночестве.
Я хмыкнула. Он так говорит, будто алкоголь употребляет, а не напиток из-под крана.
Через десять минут Образцова ойкнула, громко постучала по клавишам и с величайшей растерянностью в голосе подозвала работницу библиотеки.
– Не хочешь помочь? – ткнула я в плечо Громова. – Предполагаю, что ты в этом неплохо разбираешься.
Он в первую секунду сделал недовольную
Так и есть! В середине толстой альбомной тетради начинался список пассажиров-динозавров, позаимствовавших книги. Таких нашлось несколько, и брали они исключительно переводную литературу. В основном современную, но попались и Борхес, и Кафка, и Фаулз. Последний даже в подлиннике. Так, кто-то любит зарубежку двадцатого века. Имя оказалось незнакомое.
А вот знакомых не было. Ни одного. Долгожданной каюты «101» – подавно.
С чувством выполненного долга я вернулась к друзьям. Совместными усилиями Образцова и Громов компьютер починили. Женщина от души поблагодарила их и вернулась к трапезе. А Юлька вызвала меня в коридор.
– И? – накинулась она на меня, не успела я дверь закрыть.
– И ничего. Он не обращался к библиотечным анналам.
– Итак, что мы имеем? Костя не брал книги и не выходил в Интернет. С собой хрестоматию не привез. Ой, плохо… – Образцова схватилась за голову и потянула себя за хвост. – Ой, как плохо…
Мне стало жаль подругу, и я взялась успокаивать ее:
– Перестань. Он помнит несколько стихов и определений из словаря, и что с того?
Она оторвалась от созерцания стены, украшенной картинами в позолоченных рамах, и с нервической грустью посмотрела на меня:
– А Макс сам поднимает стаканы? Ты это хочешь сказать?
– Так вот в чем дело, – вздохнула я. – Ты хочешь доказать жульничество Кости, дабы быть уверенной в жульничестве Нечаева? Ты же проходила логику в институте. Нельзя пытаться доказать общее, доказывая частное. Это будет ошибочное умозаключение.
– Да брось, они в одной лодке! Раскусим хоть одного из этой четверки и, считай, раскусим всех!
– Не факт.
– Что – не факт?
– Что они в одной лодке. Разумнее предположить, что каждый сам за себя.
– Но они же друзья! – изрекла Юлия Сергеевна с таким выражением, точно разъясняла мне какие-то азбучные истины и диву давалась, как это я, такая умная, чего-то простого не понимаю.
– Это смешно! Тем более – в твоем возрасте! – только и оставалось мне сказать, всплеснув руками.
Мы вернулись к столу, недовольные друг другом.
Влад это заметил и полез с расспросами. Сначала я его игнорировала, потом поняла, что еще не все мысли донесла до дражайшей подружки, и решила громко ответить, чтобы и она слышала:
– Спорим из-за мировоззрений. Юлька еще наивная, верит и в любовь, и в дружбу.
Он улыбнулся одними кончиками губ.
– А ты?
– А я уже ни во что не верю.
Тут он меня ошарашил:
– Обманул любимый?
Юля победоносно фыркнула, я же вспыхнула, но приказала себе успокоиться. Умею я держать себя в руках в конце концов или нет?