Лилия для ректора
Шрифт:
– Браво!
– похлопал он в ладони.
– Ты на верном пути, Ашваттхам. Остались два испытания и ты будешь на шаг ближе к брату.
Он щелкнул пальцами. Демона слегка качнуло воздушной волной. Он открыл глаза и замер. Перед его взором стояли двенадцать кентавров. Все натянули тетивы древесных луков. На пальцах демона тут же вспыхнула и заискрилась магия. Вперед выступил один из кентавров. Волосы его были цветом красного каштана, они струились кудрявыми змейками по открытым плечам. Хищный взгляд оранжевых глаз придавал им миндалевидный разрез. На левой скуле рваный шрам, похоже свежий. Аш
– Демон, - зло прошипел он, - как только тебя господин пустил сюда. Видимо, погибнуть. Меня зовут Иксион, я король кентавров. Ты, должно быть, наслышан обо мне?
Аш улыбнулся, поклонился и ответил:
– Смертный безумец! Не Геру ласкал ты!1
Зевса забыл ты безмерную власть.
Призрак обманный в объятьях держал ты:
Я обманул ненасытную страсть!
Гера со мною, чиста, неизменна,
Здесь, на Олимпе, меж вечных богинь.
Смертный, посмевший мечтать дерзновенно,
Вечно страдай, все надежды покинь!
Иксион закивал головой. Когда-то он был обычным дерзким юношей, который женился на Дие, дочери Эионея. Правда, тот должен был получить от ныне короля богатые дары, но вместо этого сгорел заживо в яме, куда его сбросил Иксион. Боги разгневались и наслали на него проклятия. Отчего-то его пожалел сам Зевс и пригласил на пир Богов на Олимпе, избавив при этом от проклятий. Иксиона душа даже после наказания оставалась черной как беззвездная ночь и тот положил глаз на Геру - жену Зевса. Он это заметил, разгневался и вместо своей жены послал богиню облаков Нефелу, которая приняла облик его жены. Наутро, Иксион хвастался, что провел ночь с самой женой Зевса. Тот усмехнулся и отправил дерзкого мужчину на вечные муки в царство Аида. Там его приковали к горящей колеснице и она совершала свою вечную езду, наказывая пленника Тартара. Минотавр, видимо, решил иначе и забрал его в свой лабиринт, где тот со своим войском дает людям проходить испытания.
Король взмахнул рукой и кентавры расступились. Там, впереди стояли две колесницы. Одна расшитая золотыми нитями, на которых блестели большие рубины, с мягким и удобным сидением. Она запряжена двумя золотыми конями, которые бросали горящий отблеск на невзрачную сестру. Та была обычная, деревянная, казалось, толкни ее пальцем и она развалится. Рядом топтался неказистый серый конь. Вот только взгляд его был пронзительным и человечным! Прозрачные голубые глаза обрамляли длинные седые ресницы. Конь мотнул головой с поредевшей шерстью и вновь воззрился на демона. В его взгляде тот прочитал мольбу о помощи.
– Чтобы пройти этот этаж лабиринта, - начал король, - Тебе нужно сделать выбор. Если ты захочешь прекрасную колесницу, она мигом домчит тебя на третий этаж, а эти две красотки лошади обернутся пышногрудыми красавицами и останутся с тобой навечно.
– А если я выберу эту?
– указал рукой на вторую колесницу Аш. Кентавр скривился.
– Скорее всего она развалится на середине пути и идти придется очень долго и пешком.
– А конь?
– спросил демон.
– Он в кого превратится?
– О, он ни в кого. Это сын Посейдона и Деметры - Арейон. Да и жить ему
Демон не колебался ни минуты. Он подошел к Арейону, похлопал его по удивленной мордочке, запрыгнул в колесницу и натянул поводья.
– Полагаю, нам пора.
Иксион ничего не ответил. Лишь улыбнулся краем губ и кентавры исчезли. Колесница, скрипя старыми колесами размеренно покатилась по пыльной дороге. Аш не знал, сколько часов или дней он уже едет. Он устал стоять, но деваться было некуда. Желание спасти брата стояло намного выше, чем желание просто облокотиться на что-то. Вдруг Арейон обернулся, вперив прозрачный взгляд в демона.
– Ты, наверное, устал, - сказал Аш.
– Я не знаю, можно ли нам останавливаться, чтобы сделать привал, но у меня в рюкзаке должно быть немного хлеба. Хочешь?
Он достал кусок черствой буханки и протянул половину коню. Тот остановился, мотнул головой и в ту же секунду перед Ашем возник другой конь: блестящая шерсть цвета вороной стали, живые яркие глаза, которые лучились светом, еле заметная улыбка и демон услышал в голове его нежный голос: "Ты спас меня, демон. Вот уже несколько веков я был заточен в лабиринт Минотавра и только чистая душа могла вывести меня к свету. Не ожидал, что моим спасением станет пепел Хаоса. Я благодарен тебе за это."
Конь поклонился и демон поклонился в ответ.
– Мне не нужны женщины, которых предлагал Иксион. Мне нужно только спасти брата, - ответил Аш.
Конь кивнул и помчался со скоростью ветра вперед, где зияла полоска яркого красного света, которая вывела их к выходу. На троне сидел задумчивый Минотавр. Бык потирал подбородок и подкидывал на ладони сочный виноград.
– Ты вновь удивил меня, Ашваттхам. Тебе осталось всего одно испытание. А ты, Арейон, теперь свободен.
Конь фыркнул, ткнул холодным носом в руку Аша и растворился, оставляя от себя только легкое облако тумана.
– Это испытание будет самым трудным. Только светлое сердце может заполучить мой артефакт - камень с трости.
– Я готов, - сказал Аш.
Минотавр три раза хлопнул в ладони. Ветер подхватил Аша и понес его вперед, к литым железным воротам. Демон толкнул тяжелую дверь и вошел. Холод сковал его тело, заставил поежиться и оглядеться. Место действительно походило на лабиринт, только сделанный изо льда. Аш сделал шаг вперед и перед ним возникла химера. Золотой лев с гигантскими крыльями склонил перед ним голову, а его стальной голос разрезал оглушительную тишину.
– Добро пожаловать в мою обитель, демон. Я буду краток. Это испытание для твоего сердца. Чтобы пройти его, ты должен пожертвовать самым драгоценным, что есть у тебя.
– Полагаю, если ты отберешь мою жизнь, я не смогу спасти брата.
Химера зло рассмеялся.
– И когда же ты дорожил своей жизнью, Ашваттхам? У тебя есть всего лишь две ценности. И тебе придется сделать выбор, либо возвращаться ни с чем.
Лев подошел к Ашу и кивнул ему. Тот проследил за его взглядом и побледнел. Впереди на коленях, со связанными руками стояли двое: его девочка Лили и его лучший друг Эмил. Она была бледной, под глазами мешки, волосы окропило кровью, а Эмил смотрел на него и улыбался. Улыбался, зная, что может сейчас погибнуть.