Лилия для Шмеля
Шрифт:
— Не дурите Вейре голову. Или вы рассказали о своей мечте?
— Все люди, как люди, один вы неписаный красавец, самый умный, очаровательный и петь мастер, — не менее едко ответила я, гневно взирая на герцога. Вот же, испортил ребенку настроение!
— Завидуете?
— Чему? — я изо всех сил скрывала свои чувства, хотя гад тысячу раз был прав. — Вы слишком большого мнения о себе.
Вейре притих и сидел, как мышонок, переводя взволнованный взгляд с меня на отца. И когда возникла пауза, заступился:
— А мне очень понравилась сказка. И так жаль
— О! — иронично выдохнул герцог, закатывая глаза.
— Вот и сказке конец, кто слушал — умница, — ласково погладила ребенка. — Мне пора домой. Жуж ждет, тоже сказки хочет.
— А вы еще приедете?
Вместо ответа вымученно улыбнувшись, встала с постели, чтобы уйти, и услышала холодный голос Веспверка старшего:
— Я вас не отпускал.
— Я не прислуга, — ответила не оборачиваясь.
— Я заплачу!
— Не нужно, я приехала к Вейре по душевному порыву. А от вас мне ничего не нужно. Выздоравливай, малыш, — подмигнула ему и торопливо зашагала к двери.
— Стойте! — злился герцог.
— Слугам приказывайте! — бегом спустилась по лестнице, почти вырвала пальто из рук слуги, удивленного моей спешкой, и побежала к выходу, затем по ступенькам парадного входа и к воротам.
Я слышала приближающиеся шаги за спиной и побежала еще быстрее. К счастью мне хватило щели в воротах, чтобы выскользнуть на улицу.
— Да вы ненормальная! Стойте!
— Избавьте меня от своего общества! — крикнула на бегу.
— Да подождите хотя бы экипаж!
Я ничего не ответила и торопливо зашагала по улице. Путь недальний, дойду.
— Да стойте же! — настигнув, герцог схватил меня за руку. Резко развернувшись, я влепила пощечину, от которой он опешил и застыл на месте.
— Я приезжала не к вам — к Вейре! — негодуя, цедила слова, стараясь не перейти на крик. — А вы, пользуясь тем, что я не желаю резким словом причинять ребенку боль, ведете себя по-скотски! Уберите руки! — выкрутила кисть из захвата и зашагала дальше.
Домой вернулась пешком, чем ошарашила слуг графини, которые, конечно же, доложили ей об этом.
— Больше не поеду! — отрезала сходу и, скинув пальто, ушла в свою комнату.
Ильнора, конечно же, попыталась сладить ситуацию.
– Я поговорю с Освальдом, чтобы впредь… — затараторила она, но я прервала ее, упрямо отчеканив:
— Не стоит. Я больше не поеду! Если Вейре захочет — приедет сам! — плюхнулась на постель и демонстративно принялась вчитываться в книгу.
Весь день просидела в комнате, а на все вопросы и предложения графини отвечала «нет» и всячески показывала, что желаю побыть одна. Даже Жуж не вредничал — чувствовал, что я зла. Очень зла.
Вейре, конечно же, очень жаль, однако не могу же я унижаться. Конечно, как младшая по титулу я обязана вести себя сдержано, но не сдержалась.
Ночью долго вертелась, страдая от гадких насмешек Веспверка. Лишь перед рассветом задремала тревожным сном.
Проснулась от приглушенного тявканья Жужа и шепота графини:
— Жуж! Тихо! Жуж!
При попечительнице не подремлешь, поэтому пришлось
— Корфина, — тут же вкрадчиво заговорила Ильнора. — Я понимаю, что Освальд бывает резок, но уверена, он сожалеет о произошедшем.
— Нет! — повертела я головой и снова спряталась под одеялом, как черепаха под панцирем.
Кровать прогнулась под весом графини. Мне даже показалось, что рука Ильноры легла на мое плечо и осторожно погладила.
— Понимаешь, Корфина, — тихо заговорила она. — Освальд действительно сожалеет, что все так произошло, и просит прощения. Он очень переживает за Вейре…
Я молчала. Оборвать попечительницу нельзя, вот и приходится слушать.
— И ревнует… Я так думаю, — графиня замолчала, подбирая слова. — Понимаешь, он его очень любит и старается быть хорошим отцом, но… Он пытается быть таким, каким был его лучший гувернер, к которому Освальд питал уважение. Вот только Вейре совсем другой, и… все старания Освальда не находят у Вейре отклика. Понимаешь, как он расстраивается? Он тоже читает Вейре сказки, те, что читали ему. Даже Вильдию попросил почитать, однако Вейре нравятся лишь твои истории. Корфина, ты умная девочка, пойми это.
— Он, как мужчина, должен уметь держать язык за зубами, а не разбрасываться злобой и презрением, — пробухтела я через щель в одеяле.
— Он очень и очень сожалеет!
— Не хочу его видеть!
— Освальд так тебя задел?
Вот тут-то я и поняла, что попала в западню: чем сильнее упрямлюсь и выказываю обиду на слова герцога — тем сильнее показываю, что он попал в цель. Поэтому, если хочу скрыть свои чувства — придется взять себя в руки.
— Пусть я совершенно бедная, как… как… — так и не смогла найти подходящего сравнения, — но у меня есть гордость. В конце концов, герцог умен, остер на язык, к тому же, полагаю, прекрасный рассказчик. Вполне может уделить сыну время и почитать книгу!
— Ну, Корфина, Вейре тянется к тебе. Как и Жуж. И знаешь, я тоже ревную!
После такого признания я откинула одеяло и ошарашено посмотрела на графиню.
— Шутите?
— Ни капли, — Ильнора досадливо поджала губы. — Обещаю, впредь Освальд будет вежлив и учтив.
— Герцог думает обо мне очень плохо, как о недостойной жен… — я запнулась.
— Я чего-то не знаю? — прищурилась Ильнора, сейчас похожая на охотничьего пса, почуявшего верный след.
Пришлось рассказать. Нельзя просто так отказывать в услуге близкому родственнику своей попечительницы, хотя мне невероятно стыдно признаваться.
— С того раза, с первого недопонимания, у герцога сложилось обо мне превратное мнение…
— О, нет! — завертела головой Ильнора.
— Да! Потому что после второй встречи, приехал доктор Кратье и предложил мне… покровительство, — подняла глаза на графиню и увидела, как окаменело ее лицо. Я даже испугалась.
— Корфина! Смею заверить, что Освальд тут совершенно ни при чем! Он, конечно, бывает несдержан, резок, вспыльчив, но он благороден и никогда не опустится до подобной низости!