Лилия для Шмеля

Ганова Алиса

Стоило представить, что все это, вместе с усадьбой, а самое главное и Вейре, достанется красотке — проснулась злая досада.

«Лиля, спокойно! Зависть — тупиковое чувство! — попыталась остудить себя. — Будешь злиться — лицо станет противным, как у злобной мымры».

Только разум над сердцем не всегда властен. Как же хочется собственный крохотный домик на берегу прудика! Такой маленький, миленький, где можно притулиться и скрыться от бед!

С такими мыслями я спустилась из экипажа.

Слуги встретили

меня приветливо, но, несмотря на сдержанность, чувствуется, что они оживленны чем-то.

— Баронесса, герцог скоро спуститься, — поклонился дворецкий, приглашая войти в дом.

— Как Вейре?

— Сегодня на чудо бодр и в хорошем расположении духа, — звучало обнадеживающе. — В гостевой комнате вы сможете передохнуть с дороги.

«Надо же! — поразилась я. — То воды не дождешься, то в покои провожают. Даже страшно подумать, что ждет дальше…»

Ступая по нарядному паркету, я осторожно косилась на огромную хрустальную люстру, фигурные балясины, начищенные до блеска перила, вазы с изысканными, благоухающими букетами. Да такие редкая невеста на свадьбу получает — а Веспверки ими коридоры украшают…

Но окончательно почувствовала себя неуютно, когда вошла в гостевую комнату. У Веспверков все идеально, великолепно, аристократично. В сравнении с ними я грубая мещанка из облезлого захолустья. Еще дерзкая и невоспитанная.

— Когда я увижу Вейре? — спросила севшим голосом. Скорее бы увидеть его, сделать свое дело и уехать.

— Доктор Кратье проводит сеанс. Не могу сказать, сколько он еще продлится. Отдыхайте, Ваша Милость. Сейчас вам подадут чай и тарталетки. Если желаете еще чего-нибудь — Харна к вашим услугам, — дворецкий откланялся и ушел.

Почти сразу служанка принесла поднос, расставила угощения, поставила скамеечку для ног у кресла, спросила: не желаю ли я еще чего-нибудь — и только потом ушла, оставив меня одну.

Ожидая встречи с Вейре, я перекусила немного, а потом села в удобное кресло и стала любоваться видом из окна…

— Ваша Милость! Ваша Милость! — осторожно будила меня служанка с пушистым пледом в руках. — Вас зовут.

Харна проводила меня до первого этажа, провела по коридору к боковой двери, накинули на мои плечи просторный, как одеяло, шерстяной плед и отворила дверь.

Я вышла и оказалась на садовой дорожке, где меня ожидал слуга в ливрее.

— Следуйте за мной, Ваша Милость…

Теперь я совершенно не представляю, зачем меня пригласили!

Обойдя крыло, я оказалась в саду. Прошла по аллее и вышла к идеальной поляне, где стоял большой диван и, у его подножия, две тлеющие жаровни.

— Прошу, Ваша Милость! — указал мужчина на софу.

Когда я села с краю, он помог мне удобнее укутаться, а концы пледа накинул на низенькую жаровню, которую прежде прикрыл крышкой.

Почти сразу же я поняла всю прелесть конструкции — теплый

воздух дошел до моих ног, поднялся выше, и уже скоро я находилась в теплом коконе. Нос на свежем воздухе, а тело в тепле — как же хорошо!

Едва удобно устроилась — послышались голоса: звонкий Вейре и баритон Веспверка. Обернулась и увидела герцога, несущего сына на руках.

Увидев меня, ребенок закричал радостно:

— Баронесса! Я рад, что вы приехали!

По этикету я должна встать, однако Веспверк старший отрезал:

— Сидите! — и словно исправляя свою резкость, более сдержанно добавил: — Благодарю, что решились приехать. Вейре хотел разделить с вами одно радостное событие. Уверял, что вы будете в восторге.

— Какое?

Ребенок с большим нетерпением вертел головой по сторонам, будто выискивал что-то. Даже я заозиралась.

— Вейре, терпение! — строго и в то же время с теплотой одернул сына герцог. — Вы же хотели посетить цирк?

Я кивнула.

— Вейре тоже, поэтому будет вам цирк! — улыбающийся Веспверк усадил сияющего от счастья сына на середину софы, заботливо, не хуже добросовестной няньки закутал его в плед, оставив открытыми лишь нос и детские глазенки, и пододвинули жаровню ему под ногу.

— Тепло?

— Да, — кивнул ребенок. — А ты?

— Я закаленный, — облаченный в куртку герцог сел рядом с сыном. — Что ж, проверим, как ты изучил книгу. — Повернул голову, кивнул кому-то — и заиграла музыка. А потом из-за густых зарослей на поляну вышел пожилой, высокий мужчина в ярком фраке в сопровождении беленькой обезьянки в костюмчике. Они еще не успели подойти и сделать ничего особенного, а Вейре уже запищал от восторга! А я, глядя на довольного и счастливого ребенка, тоже заулыбалась.

Едва обезьянка поклонилась, выбежала еще одна, в платьице, — и парочка здешних человекоподобов начала дурачиться, строить рожицы, показывать фокусы.

Каждая проделка, даже самая незатейливая, вызывала у Вейре восхищение.

— Баронесса! Папа! Они такие милые! — захлебываясь восторгом, шептал Вейре. Не зная, как сдержать эмоции, он одной рукой схватил меня за руку, а второй отца, и при каждом фокусе дергал нас за руки. Ох, чувствую, сейчас он попросит погладить их, поэтому пришлось объяснить малышу:

— Да, Вейре, они, очень милые. Но это дикие звери, и с ними нужно быть осторожными. У них есть клыки и крепкие челюсти, и одна такая марты… — я вовремя поправилась. — И один такой человекоподоб может справиться со взрослым мужчиной.

Вейре и герцог удивленно посмотрели на меня.

— Если не веришь, — я обращалась исключительно к ребенку, — после представления расспросим их дрессировщика.

Поймав на себе недоверчивый взгляд старшего Веспверка, отвернулась и стала дальше сосредоточенно смотреть выступление зверей.