Лилия между тернами
Шрифт:
— Заткни свою долбаную пасть! — взревел Ариман, сильнее сжимая моё горло, и я перестала видеть хоть что-то из-за пелены в глазах.
— Почему я должен замолчать? — насмешливый голом Риммана стал громче. — Разве тебе не интересно узнать, как она впервые ощущалась на моем члене? Вся такая узкая и горячая, я едва не сдох, воткнув в неё по самые не балуйся первый раз. Даже и не знал, как это охрененно хорошо — чувствовать, что до тебя там никого не было! И поэтому я тр*хал её снова и снова, на каждом долбаном метре моего дома, на каждой поверхности и у каждой стены.
Аримана заколотило так,
— Ники, беги отсюда! — услышала я голос Риммана прежде, чем здоровенный зверь Аримана подмял его под себя.
Римман обернулся раньше, чем его спина коснулась пола, и два крупных хищника сцепились в смертельный клубок, катаясь по полу и разрывая друг друга когтями и зубами и оставляя следы крови на белом кафельном полу. Зверь Аримана был золотисто-желтым и просто гигантским. Я видела его раньше, и он всегда поражал меня своими размерами. Но серебристо-черный кот Риммана, которого я видела впервые, нисколько не уступал ему. К тому же от него исходило мощное воздействие внутренней силы, которая как ударная волна от взрыва распространялась вокруг.
Я же отползла к окну и оцепенела на какой-то момент, глядя на этот убийственный танец двух ужасающих зверей. Моё сердце сжалось от ужаса за Риммана, но моя кошка взвилась в восторге. Она интуитивно знала, что победа будет за самцом, которого она признала своим, потому что он самый сильный и упорный. Но я приказала ей заткнуться. Кто бы ни победил в этом поединке, если не смогу сбежать — проигравшей буду я. Я должна бежать отсюда как можно быстрее и дальше. Больше никому не собираюсь позволять использовать меня! Но почему-то моё тело отказывалось следовать указаниям разума, и я не могла оторвать взгляда от поединка двух хищников.
Они врезались в дверь кабинки туалета и начисто снесли её, и грохот привел меня в себя.
Я вскочила и стала дергать запорный механизм окна. Он быстро поддался, и я, даже не оглядываясь, выпрыгнула в окно. Мне плевать, кто победит в этой драке! Оба приносили мне только боль и предавали. Каким бы ни был исход, я не собираюсь упускать мой единственный шанс убежать как можно дальше. Ни ради того, чтобы убедиться, что Римман победил, ни ради того, чтобы увидеть, как Ариман умрет, захлебнувшись в своей крови. Иначе я опять окажусь в тюрьме, так или иначе.
Я бежала, огибая здание, и неожиданно мне навстречу выскочил Миша.
— Никуся! — закричал он. — Остановись! Все закончилось!
— Миша? — Господи, как же я счастлива была его видеть! — Миша!
Последний раз я видела его лежащим на асфальте, и из раны на его голове текла кровь. И он был сейчас, пожалуй, единственным существом на свете, кого я рада была видеть. Я бросилась ему на шею, и неожиданно силы покинули меня. Так, словно стержень, помогавший мне держаться все это время, просто рассыпался в пыль. Вся боль, унижения и безысходность, копившиеся во мне эти недели, обрушились разом на меня, разбивая каждую кость в моем теле и делая меня бессильной массой, как только я почувствовала надежную поддержку его рук.
— Забери меня отсюда! — прохрипела я. — Пожалуйста!
Миша подхватил меня, и я обвисла на нём, чувствуя, что просто проваливаюсь во тьму.
Глава 31
Римман.
Моя
Я сижу на полу возле кровати и смотрю на неё спящую. В ногах кровати по-хозяйски расположился вконец обнаглевший сосед. Я очень хочу вышвырнуть его к чертовой матери, но всерьез опасаюсь того, что этот мелкий говнюк, раздувшийся от своей офигенной значимости, будет единственным, с кем моя принцесса станет говорить, когда проснется.
И это более чем справедливо. Особенно теперь, когда я знаю от Вайоленса причину её ухода, и когда она слышала все то, что я нёс, чтобы переключить на себя внимание Аримана и спровоцировать его атаковать меня.
Я-то четко по её лицу видел, что в тот момент — дай ей свободу и силы — и она оторвала бы мне яйца и запихнула в глотку. Моя дикая кошечка не понимала, зачем я говорю все это. Ну еще бы, женщине ведь не понять каково это — когда тебе выворачивает кишки от сознания, что твоего посмел коснуться другой. И не просто коснутся, а пометить, навсегда впечатать в каждый сантиметр тела любимой. Я знал, что он атакует меня, и мне это было нужно. Потому что напасть сам, пока он в любой момент мог сломать Никину шею, я не мог. Я всегда знал, что Ариман слегка зациклен на моей Ники, но чтобы так! Я и сам чувствую себя малоадекватным, стоит лишь о ней подумать, чего уж теперь греха таить, но в глазах Аримана была чистой воды абсолютная одержимость. Такая, от которой даже мой бешеный зверь почувствовал себя паршиво.
Хотя сейчас, когда уже вторые сутки сидел у её постели, я чувствовал себя немногим лучше, чем этот ублюдок Ариман. Его гребаный запах пропитал все тело Ники, и это выжигало мне мозги. Знать, что он не просто прикасался к ней, а был в её теле буквально за несколько часов перед этим, оставил на ней свой проклятый след и отметины своих чертовых рук… Мой зверь бесился и требовал немедленно стереть с её тела его вонь и утвердить свои права. Подмять и вонзаться, помечая собой снова и снова. Прямо сию секунду! Гениальная мысль, долбаное животное! Это без сомнения именно то, что осчастливит Нику после всего того, что с ней произошло.
Кто вообще сказал, что она ко мне еще хоть когда-нибудь приблизится? Разве что дать охрененного и однозначно заслуженного пинка из своей жизни. И что я тогда стану делать?
Да естественно ползать на пузе в грязи, пока она меня не простит. Потому как это именно мои амбиции, гордыня и недомолвки привели нас туда, где мы теперь.
Ведь если бы я не корчил из себя долбаного молчаливого героя и рассказал бы Нике, в чем состоит наш с Локи план, то Вайоленсу не удалось бы её спровоцировать на побег. Но нет же, я же хотел явиться к ней победителем, принеся голову врага на блюде. Дешевый, мать его, клоун!
Разве трудно было раскрыть свой рот и сказать, что чувствую к ней? Чувствовал всегда, только трусливо не желал признавать. Когда Ники сказала мне, что любит, я словно онемел, и показалось, что грудную клетку прямо сейчас разворотит от того, что взорвется сердце, как будто ставшее куском тротила. И я испугался силы того, что во мне происходило. Не просто испугался, а был готов сбежать, скуля и поджав хвост. Не помню вообще, чтобы испытывал такой панический страх хоть когда-то в жизни. И я не был совсем уж тупым — видел, что Ники ждет моего ответа. Хоть чего-нибудь.