Лилия прокаженных
Шрифт:
— Мы нашли их эмблемы.
— Эмблемы паломников?
— По всей Европе они продавались в святых местах как сувениры. Паломники нашивали их на шляпы или одежду, носили на шее. Например, маленькие ампулы с запаянной в них каплей лампадного масла или святой воды. Но самые известные были нерукотворными — взять хотя бы створки раковин, собранные на морском берегу по пути в Испанию, к гробнице святого Иакова в Сантьяго-де-Компостела. Нам попалось несколько таких и еще металлические эмблемы, в том числе одна из Кентербери, из собора с мощами архиепископа
— То есть некоторые паломники приходили сюда из Англии и приплывали с континента?
— Несомненно. Жетоны, о которых я говорила, могут подсказать, из каких краев. Это не монеты в полном смысле слова, а медные фишки. Ими пользовались при подсчетах и в азартных играх. Те, что у нас, родом из Нижних стран. [9] Их нашли в яме, где бок о бок лежали три скелета. Там же оказался обрывок разноцветной ткани — все, что осталось от капюшона, как мы полагаем. Скончавшихся от чумы, судя по всему, хоронили в одежде, и жетоны могли выпасть из чьей-то сумы или кармана. Две из найденных эмблем явно имеют отношение к Бельгии или Нидерландам.
9
Нижние страны — в Средние века название территории, примерно совпадающей со странами Бенилюкса: Бельгией, Нидерландами и Люксембургом.
Я умолчала о том, что подобные эмблемы — с откровенно эротическими изображениями — считались богохульными. Их роль в средневековом обществе малопонятна. Предстояло разбираться и с тем, почему три скелета были ориентированы по оси север — юг, когда в остальных захоронениях — индивидуальных и массовых — покойники лежали головой на запад, а ногами на восток. Я собиралась поразмыслить над возможными причинами после окончания раскопок, но теперь придется отложить.
— Предполагается, что паломники приходили сюда в надежде взглянуть на Каслбойнскую Мадонну? — спросил Малкольм.
— Именно. К несчастью, это способствовало распространению эпидемии. Не исключено, что паломники и занесли сюда болезнь. Очень странно, однако, что нам не попалось ни одной эмблемы, изготовленной в Каслбойне. Мы ведь совершенно не представляем, как выглядел образ Мадонны.
На сад опустились сумерки, в воздухе ощущалась сырая прохлада. Я поежилась и посмотрела на Финиана. Он сидел, поставив локти на стол и опершись подбородком на сомкнутые кисти рук, полузакрыв глаза. Менее разговорчивый, чем обычно, но не потому, что Малкольм проявил такой интерес к раскопкам. Мой суженый очень хорошо умел вставить свой сад в тему любого разговора.
Я слегка его потормошила.
— Ты где, милый?
Финиан встрепенулся и широко раскрыл глаза.
— Я все слышу. И тоже хотел бы пролить свет на обсуждаемую проблему. — Он встал, чтобы включить освещение — гирлянду фонариков под крышей беседки, светильники на лужайке и вдоль кустарниковой изгороди. Зябко потерев
— Летом в Ирландии всегда так, — посетовал Малкольм. — Не зря я советовал Питеру Груту…
— Кто это? — не дал ему договорить Финиан.
— Патологоанатом из Южной Африки. Он приезжает…
— Я спрашиваю, кто это, черт возьми?
Я проследила за его взглядом и увидела на лужайке человека, неуверенно бредущего по направлению к беседке.
Вдруг он покачнулся и замер. На нем были джинсы и красная майка. Я не расслышала, что он бормотал, прежде чем снова двинулся в нашу сторону. Только сейчас стало видно его лицо — Терри Джонстон. Пьян до беспамятства.
— Я его знаю. — Успокоив остальных, я сошла вниз по ступенькам.
Терри снова попытался что-то сказать, но его тощее тело содрогалось от приступов кашля. Переведя дух, сделал еще несколько шагов и рухнул в траву, когда до беседки оставалось не более пяти метров.
Мы втроем подбежали к нему. Малкольм и я опустились на колени и перевернули Терри на спину.
— Почему ты здесь, Терри? — ласково спросила я, склонившись над ним. Мне видны были капли пота, проступившие у него на лбу.
Малкольм приподнял его руку и нащупал пульс. На дальней стороне лужайки Финиан проверял, нет ли где еще непрошеных гостей.
Глядя мимо меня, Терри другой рукой показал на розы, оплетавшие беседку, и криво улыбнулся. Потом стал напевать: «Розочки в колечках, ромашки в кармашках…» От него разило виски.
Малкольм приложил ладонь ко лбу Терри.
— Ты что, знаешь этого парня? — спросил вернувшийся Финиан.
— Его зовут Терри Джонстон. Тот самый землекоп, который пострадал, когда гроб не выдержал.
Малкольм поднялся с колен.
— Он не просто пьян, у него бред. Сильнейший жар и пульс зашкаливает. Нужна срочная госпитализация.
— Он и лежал в больнице, — объяснила я. — Придется обратно везти.
— «…Кашляли, чихали и все — апчхи! — упали». — Терри допел детскую песенку и захихикал.
— О каком гробе ты говорила Финиану? — спросил Малкольм.
— Я не случайно спрашивала тебя о риске заразиться, когда имеешь дело со свинцовыми гробами. Сегодня утром этого человека с головы до ног окатило трупной жидкостью из такого гроба.
Обычно оживленное лицо Малкольма помрачнело.
— Пойду вызову «скорую», — предложил Финиан.
— Погоди. Пусть лучше Малкольм напрямую свяжется с больницей. Он введет их в курс дела. А ты пока раздобудь одеяло.
Финиан побежал в дом, а Малкольм достал мобильный телефон и попросил справочную соединить его с больницей Святого Лоумана.
От очередного приступа кашля глаза Терри покраснели и слезились. Я подождала, пока его немного отпустит, потом опустилась рядом с ним на колени.