Линия Периферии
Шрифт:
А зачем он вообще сражался с ними? Кажется, самооборона — они открыли огонь сразу, как только Кеннет телепортировался в эту часть комплекса, разобравшись с им же призванным баттлмехом. Да и имело ли это значение? Он видел враждебную кляксу на радаре, он атаковал. Всё остальное оставалось вторичным.
Не смотря на слухи, ходившие вокруг происшествия трёхлетней давности, игра, затеянная прошлыми владельцами хронодвигателя — продолжалась до сих пор. Оставленная ими, управляемая искусственным интеллектом армада, производила поиск наиболее перспективных, с точки зрения их
И, судя по всему, его текущие оппоненты искали возможность к этой сети подключиться.
Где-то в бункере находился ещё один хронодвигатель, но так как эти загадочные устройства нельзя было обнаружить конвенционными методами — Кеннет был вынужден добывать эти знания из головы Вендервольт, ну или же позаботиться о том, чтобы никто, кроме него, больше не мог обнаружить это место.
— Мы ещё не закончили, — произнёс он, активируя уникальную систему обнаружения на шлеме, способную выследить даже смещённую по фазе материю и не составляющую часть активной защиты костюма только из-за чрезмерно высокого энергопотребления.
Всё вокруг преобразилось в чёрно-белую палитру, и по воздуху бункера побежали волны струнных интерференций, мгновенно обнаруживших местонахождение врага. Всё, что сейчас требовалось от Кеннета — это включить собственный стелс, и пробить черепушки каждого из них. Только вот для него такое решение показалось слишком уж тривиальным.
Эти идиоты не знали, с чем имеют дело. Но он — знал. Знал, какие силы порой орудуют в мультиверсе, и с чем порой приходится столкнуться человеку, осмелившемуся выйти за пределы собственного мира. Крылатая звезда, не способная принять во внимание урок на чужих ошибках, грозила всё сорвать, и пустить историю по новому кругу.
И такой сценарий необходимо было пресечь. Любой ценой пресечь.
Он выстрелил, мгновенно отпрыгивая в сторону и уклоняясь от скопления тотчас же выпущенных снарядов. Вспышка накопленного заряда плазмогана, выпущенная им, оставила огромную дыру на том месте, где у гвардейца впереди ещё несколько секунд тому назад находилось сердце. Воин, покачнувшись, грузно повалился наземь. Кто-то из гвардейской толпы удивлённо воскликнул, но Кеннет оставался неумолим.
Раз, два, три. Раз, два, три. Шесть голов. Все, слетели с плеч практически одновременно, будучи сорванными многоцелевым ракетным залпом, снаряды которого изначально конструировались для пробития двигателей низкоатмосферных летательных аппаратов и которые с лёгкостью пробивали любую стандартную броню.
Расправившись с противником, Кеннет внезапно замер, почувствовав, как некое тяжёлое чувство начало сковывать его молниеносные движения и манёвры.
Вся эта бойня была именно тем, чего он пытался избежать.
Тем, что он пытался предотвратить.
Но вот, собственной персоной, Кеннет воплощал в реальность худший из возможных исходов.
Как давно он переступил последнюю грань?
Давно было пора признать. Он просто не помнил.
Если тем, кто столкнулся с реалиями его мира сегодня — ещё только приходилось переосмысливать собственное существование, то Кеннет был тем, кто уже научился
Но вновь и вновь, он уступал забвению. Каждый раз, когда он терял самообладание — память о том, во имя чего он остаётся на ногах, ускользала. Ему столько раз наносили удар в спину, столько раз разрушали последнюю веру в человечество, что он порой просто не понимал, что продолжает вести его дальше. Там, в прошлом, с которым ему удалось покончить, осталась слишком большая частица его самого.
Неужели, это конец?
Нет, он никогда не примет этого. Ведь он дал слово, что будет идти до конца.
Кеннет усмехнулся. Кому он вообще его дал? Очередному призраку прошлого, оставившего его тонуть тогда, когда он нуждался в руке ближнего больше, чем когда-либо?
Вендервольт права — в этой истории не было никого, кто заслуживал бы спасения. Даже он сам стал лишь тенью того, кем мог стать. Мир прошлого был предан огню, а его тлеющие останки поддавали всё новые и новые искры, догорая с исключительным энтузиазмом.
Возможно, именно поэтому он никогда не отказывался от этих странноватых переговоров с Джекки — ему сложно было это признать, но в какой-то мере они были родственными душами. Оба, сошедшие с рельс, оба с сомнительным прошлым.
Стимуляторы, способные сжечь обычного человека изнутри, понемногу начинали выходить из его организма, и системы костюма впрыснули дозу стабилизатора. Этого не хватало для того, чтобы пресечь полную зависимость, но достаточно, чтобы провести весь последующий день без скашивающей головной боли.
С осознанием, пришло бессилие. Потерянный, разочаровавшийся во вселенной и отчаянно пытающийся отыскать самого себя. Может, в этой бесконечной войне, за которой он постоянно гнался, единственный, кого Кеннет пытался победить — это самого себя?
Проанализировав тактическую сводку, о готовности которой уже около тридцати секунд сигнализировала операционная система костюма, Кеннет понял, что гвардейцы, вступившие с ним в бой, оказались под воздействием чужого биологического оружия, перемешавшего у них всё в голове. Бедняги рано или поздно всё равно перерезали бы друг друга в агоническом приступе.
И он просто прикончил их всех, без каких-либо разбирательств.
Деактивировав шлем — с подаренным имплантами иммунитетом он мог не опасаться любой заразы, тот подошёл к стеклянной стене, всмотревшись в собственное отражение впереди.
И со всей силы вмазал по стене, разрушая всю стеклянную гладь и обнажая тонкий слой бетона, по всей видимости, оставленный для банального сохранения устойчивости конструкции.
Обернувшись в сторону пустого окровавленного зала, он, активировав лазерный резак, поднял плазмоган — единственное орудие, на котором сохранялся знак огненной птицы, и решительным движением стёр эмблему.
Он никогда не был частью какой-то организации. Он был частью идеи. Идеи, движущей этот мир.
Прошлое унесло с собой многое. Действительно многое. Но у него ещё оставались свои козыри в рукаве.